ПИСЬМО ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ ИЗРАИЛЯ В СССР З.АРГАМАНА ДИРЕКТОРУ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА МИД ИЗРАИЛЯ А.ЛЕВАВИ
8 января 1951 г.
Дорогой Левави!
Постараюсь затронуть в настоящем обзоре ряд проблем, относящихся прежде всего к нашей миссии в Москве.
Но прежде несколько личных замечаний.
Несомненно, отъезд Намира сразу же после моего прибытия сюда серьезно повлиял на процесс моей акклиматизации к «дипломатической» работе в Москве. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось разобраться со здешними специфическими проблемами, усвоить местный взгляд на вещи, познакомиться с людьми и, насколько это вообще возможно, отделить существенные проблемы от малозначимых. Организация повседневной работы миссии (штатное расписание, наведение минимального порядка в бухгалтерии и т.д.) заняла очень много времени и потребовала значительных усилий. Если же учесть, что в миссии работают сейчас почти одни новички, еще не адаптировавшиеся в достаточной мере к московским условиям, можно себе представить, как трудно было без какого-либо предварительного инструктажа ввести мою работу здесь в определенные рамки, сосредоточиться на оценке имеющихся фактов и событий и сделать из них выводы.
Хотя меня все еще нельзя назвать специалистом во многих областях, попытаюсь все же суммировать некоторые события и процессы, как они мне видятся отсюда.
Наша миссия в Москве, ее статус и объем деятельности.
Контакты с представителями властей
1. Министерство иностранных дел.
Вряд ли для Вас будет новостью, если я выскажу общее мнение всех дипломатов в Москве: никакой дипломатической работы, в том смысле, который ей придается в любой другой стране, здесь не ведется. Встречи с представителями властей проходят только в исключительных случаях, и даже тогда приходится говорить только об одной какой-то проблеме, не имея ни малейшей возможности провести беседу общего характера по тому или иному политическому вопросу.
К сожалению, за все время моего пребывания здесь у меня не было возможности посетить МИД (за исключением визита вежливости, вместе с Намиром, к и.о. заведующего протокольным отделом). Поэтому я не могу ссылаться на личный опыт, хотя и не сомневаюсь, что приведенная выше оценка соответствует действительности.
У меня были лишь две возможности встретиться с Зориным — у албанцев и у финнов. Однако в обоих случаях обстоятельства не позволили провести политическую беседу. Из бесед с Буденным на праздновании 7 ноября и у албанцев с Бушуевым (и.о. главы протокола, естественно, последней не стоит придавать особого значения) я сделал вывод, что по крайней мере у этих моих собеседников нет ни малейшего представления о нашей деятельности в плане строительства государства и собирания диаспор, о нашем особом положении среди народов Ближнего Востока. Их отношение к нам основывается на сообщениях советской прессы, на нашем поведении в ООН и нашей позиции по комплексу вопросов, вытекающих из корейской проблемы. Достаточно было самых кратких объяснений, и они начинали с уважением отзываться о нашей созидательной деятельности.
Не хочу тешить себя иллюзиями, что, сосредоточив большие усилия на пропаганде, мы сможем решить все наши проблемы. Но думаю, что следует использовать любые возможности (точнее, следует создавать такие возможности) для более частых встреч с представителями МИД и в ходе этих контактов рассказывать о том, что у нас происходит. Ведь не может быть, чтобы на протяжении целых месяцев у нас не было ни одной встречи с чиновниками МИД! За последнее время на повестке дня стоял целый ряд серьезных вопросов, как внутриизраильского, так и международного характера. Представляется, что, по крайней мере, по таким проблемам, имеющим прямое отношение к Израилю, как статус Иерусалима, положение беженцев, Суэцкий канал и т.д., нам следовало бы попытаться выяснить позицию советского правительства. Можно, конечно, сказать, что в этом нет необходимости, поскольку в Лейк-Саксессе находятся советская и израильская делегации и между ними поддерживается постоянная связь, но, с моей точки зрения, нам бы никак не повредило, если бы и здесь состоялись беседы о наших специфических проблемах. В любом случае, по проблеме закрытия Суэцкого канала, вне всякого сомнения, есть смысл поговорить в МИД, особенно после того как советская пресса с таким энтузиазмом поддержала египетские требования эвакуации британских войск из зоны канала. Что-то наверняка можно сделать и по проблеме отношения к нам советской прессы. Я прекрасно знаю, что местные власти отвечают нам на обращения по этому поводу, и не питаю особых надежд, что такое отношение изменится, по крайней мере, пока международная напряженность находится на таком уровне. Но не следует оставлять проблему без какой бы то ни было реакции с нашей стороны. Мне кажется, что, поскольку советские власти утверждают, что у них нет контроля над прессой, можно им предложить, чтобы мы послали по каналам советского МИД опровержение того или иного материала, например, публикации в «Новом времени». Разумеется, у меня и в мыслях нет, что опровержение будет опубликовано, но сам факт обращения с такой просьбой является, на мой взгляд, ответом. Кроме того, это даст нам возможность дополнительно обсудить с русскими данную проблему.
Что же касается отношения прессы к нам в последнее время, на мой взгляд, оно не слишком отличается от ее отношения к любой другой стране, не входящей в список «народных демократий». За то время, что я здесь нахожусь, мне не довелось читать ни одной статьи, даже ни одной заметки, где бы содержалась позитивная оценка деятельности чьего бы то ни было правительства, даже Индии и Пакистана. Правда, пресса воздерживается от нападок на арабские страны и с определенной долей симпатии относится к Египту, но это касается лишь одной сферы — его борьбы с Великобританией. Эта пресса, как мне кажется, не в силах писать иначе, она не может сообщить читателям о каких-либо конструктивных, положительных действиях в любой области, если эти действия предпринимаются в стране, где общественно-политическая система отличается от строя в СССР или странах «народной демократии», поскольку главная, если ле единственная, функция здешней прессы заключается в доказательстве того, что ни один другой строй не в состоянии обеспечить народу такую прекрасную и счастливую жизнь, как в СССР и странах «народной демократии», видящих в СССР пример для подражания и путеводную звезду.
Поэтому лично я не особенно беспокоюсь по поводу негативного отношения к нам советской прессы. Думаю, что это не лишает нас возможностей соответствующим образом разъяснять характер нашей деятельности и политики в свете нашего особого положения в мире вообще и на Ближнем Востоке в частности. С этой целью мы обязаны, учитывая специфические условия дипломатической работы в СССР, изыскать возможности более широкого контакта с представителями властей, чем это было до сих пор. Это следует сделать путем привлечения к нашим международным проблемам внимания советского МИД. Возможно, я покажусь Вам эмпириком, не имеющим представления о советской действительности и смотрящим на мир сквозь розовые очки (на самом деле очки мои, скорее, черного цвета). Даже если Вы действительно так думаете, может быть, стоит попытаться дать и эмпирику шанс испытать судьбу. Это в любом случае лучше, чем ничего не делать.
Если говорить конкретно, советую Вам время от времени уполномочивать миссию в Москве привлекать внимание советского МИД к той или иной проблеме, по которой позиция Советского Союза представляет для нас значительную важность.
2. Министерство внешней торговли.
С представителями этого министерства я встречался дважды. Один раз с главой протокола Кузьминским и один раз с и.о. заведующего отделом международных торговых договоров Смирновым. С первым встреча носила ознакомительный характер и касалась в основном вопросов процедуры. Хотя беседа проходила, как здесь говорят, «в дружественной атмосфере», на самом деле она целиком сводилась к обмену дежурными комплиментами. Вторая встреча была более интересной. Я рассказал Смирнову о развитии нашей промышленности и о потребностях, связанных с приемом массовой репатриации, строительством и развитием государства. Он слушал очень внимательно, причем было заметно, что о многих вещах он до сих пор ничего не знал. Особое удивление у него вызвали данные о масштабах репатриации и о наших планах развития. Я объяснил ему нашу заинтересованность в стабильных и нормальных торгово-экономических связях с СССР — связях, которые должны быть в значительной мере основаны на прямом товарообмене. В письме, которое я направил по этому вопросу в экономический департамент (копию прилагаю), Вы найдете все подробности нашей беседы.
В этом контексте хотелось бы отметить, что мы до сих пор не получали инструкций о характере переговоров, которые мне следует вести с советским правительством по проблеме торговых связей. Было ясно, что я не могу заниматься покупкой и продажей тех или иных товаров на свой страх и риск, у меня нет для этого ни знаний, ни опыта. Свою роль я видел в подготовке почвы для переговоров о торговом соглашении с СССР, и именно это я пытаюсь сделать.
Что же касается вопроса Смирнова (несколько удивившего меня), обращаюсь ли я с предложением о заключении торгового соглашения от имени нашего правительства, то, если я не ошибаюсь, такие переговоры уже велись г-ном Бежерано и из переписки, хранящейся в архиве миссии, следует, что на определенном этапе Бежерано был вынужден прервать переговоры из-за неспособности нашего правительства в то время предложить Советскому Союзу наши товары. Если я правильно понял, сама постановка вопроса свидетельствует о серьезном отношении к нашим предложениям о торговом соглашении. Поэтому я жду ясных инструкций от руководства экономического департамента и буду благодарен Вам за помощь в этом деле и за Ваши замечания по данному вопросу, если таковые будут.
3. Другие правительственные учреждения.
Помимо рутинной работы, у нас не было никаких контактов с какими бы то ни было правительственными учреждениями.
На приеме у албанцев Бушуев (по собственной инициативе) представил меня и Ароха председателю ВОКС проф. Денисову. Я собираюсь воспользоваться получением книг из Национальной библиотеки для Академии наук в Москве, чтобы встретиться с ним для беседы.
Продолжение следует.
С уважением
З.Аргаман
Поверенный в делах израильской миссии в Москве