СООБЩЕНИЕ ДИРЕКТОРА ПОЛИТИЧЕСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА ПРАВЛЕНИЯ ЕВРЕЙСКОГО АГЕНТСТВА ДЛЯ ПАЛЕСТИНЫ М.ШЕРТОКА О БЕСЕДЕ С ПОСЛОМ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И.М.МАЙСКИМ НА ЗАСЕДАНИИ ИСПОЛКОМА ГИСТАДРУТА
29 апреля 1943 г.
В ходе беседы с Майским я подчеркнул две вещи:
А. Мы убеждены, что очень многие еврейские беженцы, которые могут быть задействованы в военных усилиях, не используются должным образом в Советском Союзе просто потому, что они являются беженцами, не вовлеченными в деятельность советских экономических структур. В результате эти люди без цели скитаются по городам, в то время как у нас есть опыт абсорбции таких евреев, у нас они смогут работать в сельском хозяйстве, на промышленных предприятиях, призываться в армию и активно участвовать в войне.
Б. Одновременно я подчеркнул еще одно — проблему взаимоотношений. До сих пор между нами и Советской Россией никаких отношений не было, и не по нашей вине. В нашей стране с огромным энтузиазмом и симпатией следят за борьбой, которую ведет Советский Союз, за стойкостью всех слоев советского общества. У нас многочисленный и сильный пролетариат, он является краеугольным камнем, на котором стоит еврейская община. Не во всех политических и социальных вопросах наш рабочий класс стоит на тех же позициях, что и вы: он самостоятелен, у него свои позиции, своя политика, он определяет свой путь в соответствии со своими потребностями и пониманием. Но он с огромным уважением относится к тому, как вы строите свое общество, свое государство. При всех различиях он считает, что принадлежит с вами к одному лагерю. И переходя от частного к общему, наша страна мала, нас в ней не так уж много, но мы (не просто Палестина) — будущее этой страны. На самом деле нас не так многое разделяет, вполне возможно, что в будущем между нами возникнут связи, будет общность интересов. Мы думаем, что вы можете позволить себе жест доброй воли по отношению к еврейскому населению Палестины. Евреи Палестины участвуют сейчас в борьбе плечом к плечу с вами, мы являемся вашими союзниками. (Здесь я рассказал ему вкратце о призыве добровольцев и о наших военных усилиях в целом. Это было необходимо, в том числе и для того, чтобы доказать справедливость первого тезиса — недостаток еврейских рабочих рук, напряженная ситуация в сельском хозяйстве и в области мобилизации.) Когда я говорю «жест доброй воли», я имею в виду не слова и декларации, а практические шаги, например, освобождение для переезда в Палестину хотя бы трех тысяч евреев, двух тысяч, даже одной тысячи. Он продемонстрировал известный интерес к моим словам и спросил, как осуществлять отбор людей. Я подумал: «Дай-то Бог нам добраться до решения таких вопросов!» И тут же предложил направить эксперта, который помог бы в этом советской стороне.
На это Майский не отреагировал, только попросил передать ему памятную записку и обещал передать ее своему правительству. Он сказал: «Вы не можете требовать от меня немедленного ответа». На это я сказал, что готов подготовить записку для него.
Ближе к концу беседы лед начал понемногу таять. Майский проводил меня до двери и уже перед дверью неожиданно спросил: «Как у вас идут дела?» Я ответил: «Все не так уж плохо...» Т.е. я не. высказывал намерения заниматься пропагандой. Тогда он спросил: «Армия у вас есть?» — «О какой армии Вы говорите?» — «О еврейской армии!» Тогда я сказал: «Нет, еврейской армии у нас нет». Он спросил: почему. Я ответил: «Из-за прежних политических процессов», — и посмотрел на него так, чтобы он понял намек, что не только у англичан были «прежние политические процессы». Затем я объяснил ему, что в британской армии есть еврейские подразделения и что такое «еврейские подразделения», что такое внутреннее ощущение еврейства и т.д. Но никакого особого статуса у этих подразделений нет, как нет и каких-либо особых районов, где бы они были дислоцированы. Пока мы только ведем борьбу за это. Он спросил, чего мы требуем. Я ответил, что мы требуем хотя бы слияния этих подразделений в крупную еврейскую военную часть. Я сказал, что встречался по этому вопросу с британским военным министром. Он спросил: «Ну и как, успешно?» Я ответил: «Военный министр сказал, что я не могу требовать от него немедленного ответа, и попросил написать памятную записку...».