Подписание договора ОСВ-1

Весной 1947 г. доктрина «сдерживания», «план Мар­шалла» и «доктрина Трумэна» обозначили крутой разво­рот внешней политики США на курс «холодной войны» и глобального милитаризма. Двадцать пять лет потребова­лось лидерам Соединенных Штатов, чтобы усомниться во всемогуществе американской силы. Конечно, процесс про­зрения в Вашингтоне был еще далеко не завершен, однако он продвинулся настолько, чтобы, наконец, начался важ­ный поворот с опасной колеи «холодной войны» и безу­держной гонки вооружений. Этот поворот был ознаменован памятной весной 1972 г., когда серия исторических дого­воренностей между СССР и США на встрече в верхах в Москве очертила широкую сферу общих интересов двух крупнейших держав на новом этапе их взаимоотношений. На Всемирном конгрессе миролюбивых сил в октябре 1973 г. Л. И. Брежнев отмечал: «Соглашения, заключен­ные во время наших встреч с президентом США в Моск­ве в мае 1972 года... открыли путь к переходу в советско-американских отношениях от конфронтации к разряд­ке, нормализации и взаимовыгодному сотрудничеству. Это, по нашему глубокому убеждению, отвечает интересам как народов Советского Союза и США, так и всех других стран, ибо служит делу укрепления международной безопасности» .

Исходные принципы советско-американских отноше­ний определялись в историческом документе «Основы вза­имоотношений между Союзом Советских Социалистиче­ских Республик и Соединенными Штатами Америки», под­писанном 29 мая 1972 г. В их числе было обоюдное приз­нание мирного сосуществования как единственной прием­лемой основы отношений двух великих держав в ядерный век. СССР и США взяли на себя обязательства по пре­дотвращению конфликтов, проявлению сдержанности и ре­шению разногласий мирными средствами, они высказались в пользу расширения торгово-экономического, научно-тех­нического и культурного сотрудничества. «Основы» включали прямое обязательство сторон «предпринимать особые усилия для ограничения стратегических вооруже­ний» (ст. 6). И крупным шагом на этом пути были согла­шения Советского Союза и Соединенных Штатов, увенчав­шие первый этап переговоров об ОСВ. Эти дого­воренности, как писал советский ученый Н. Н. Инозем­цев, «воочию продемонстрировали перед всем миром ре­альность, практическую возможность поставить пределы гонке стратегических вооружений, затормозить этот опас­нейший процесс, повернуть его вспять,— и значение этого трудно переоценить» .

Бессрочный Договор об ограничении систем противора­кетной обороны, подписанный в Москве 26 мая 1972 г., пре­дусматривал отказ СССР и США от развертывания систем ПРО для прикрытия территории своей страны или отдель­ного ее района, кроме двух комплексов, специально огово­ренных советско-американским соглашением . Кроме того, Договор запрещал некоторые направления качественного совершенствования систем ПРО . Над соблюдением Дого­вора предусматривался контроль с помощью националь­ных средств наблюдения. Условия этого соглашения не­посредственно преграждали путь далеко идущим планам определенных группировок военно-промышленного ком­плекса США. В частности, жесткие ограничения на дисло­кацию и количественный боевой состав комплексов ПРО исключали ее превращение в «плотную» оборону амери­канской территории. Запрещение создания новых разно­видностей ПРО тоже связывало Пентагону руки в разра­ботке ряда перспективных технических проектов.

В более широком плане заключение Договора означало отказ США от сколько-нибудь существенных планов «ог­раничения ущерба», а значит, в огромной мере и от идеи «реализуемого ядерного превосходства». С ограничением ПРО те или иные стратегические программы Соединенных Штатов в действительности позволяли рассчитывать на «преимущества» лишь в весьма условной форме. Ведь в от­сутствие широкой американской противоракетной обороны у Советского Союза, несмотря ни на что, оставалась безус­ловная способность уничтожающего ответного удара в случае попытки агрессивных кругов «реализовать» какие-либо военные преимущества своего ядерного потенциала. Поэтому Договор от 26 мая 1972 г. оказывал и оказывает важнейшее стабилизирующее влияние на советско-американский военный баланс, несмотря на продолжавшуюся по ряду направлений гонку вооружений.

Другим крупным достижением в сфере ОСВ явилось подписанное в тот же день временное соглашение о неко­торых мерах в области ограничения стратегических насту­пательных вооружений. В соответствии с ним СССР и США обязались не строить дополнительные стационарные пус­ковые установки МБР наземного базирования начиная с 1 июля 1972 г. Срок действия соглашения был ограничен пятью годами с момента обмена ратификационными гра­мотами о вступлении в силу Договора по ПРО и письмен­ными уведомлениями о принятии Временного соглашения. На этот же срок запрещалось увеличение количества БРПЛ и строительство новых ракетных подводных лодок сверх на­ходившихся в строю и в стадии строительства к моменту подписания Временного соглашения. Кроме того, перекры­вались некоторые аспекты качественного усовершенствова­ния стратегических сил . Контроль над соблюдением соглашения предусматривался тоже с помощью национальных технических средств.

Непосредственно Временное соглашение меньше ограничило военные планы США, чем Договор. Но в более широком плане и оно имело важное значение. Соглашение юридически закрепило принцип равной безопасности сто­рон в области наступательных стратегических вооружений. При этом, вопреки усилиям военно-промышленного ком­плекса, оно не узаконило диспропорции в пользу США, а уравновесило различия в ядерных арсеналах на взаимоприемлемой основе. Как указывал Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, «договоренность по этим «опросам, как мы надеемся, войдет в историю как крупное достижение на пути к сдерживанию гонки вооружений. Она стала возможной,— подчеркнул А. Н . Косыгин,— только на основе строгого соблюдения принципа равной безопасности сторон и недопустимости получения каких-либо односторонних преимуществ». Кроме того, четкое определение уровней ракетно-ядерных потенциалов на будущее, как и обязательство обеих сторон продолжать переговоры с целью достижения долговременного и всеобъемлющего соглашения, явилось само по себе стабили­зирующим фактором в дальнейшей эволюции военного баланса. В частности, оно лишало почвы некоторые «пессимистические прогнозы» роста военной мощи СССР, кото­рыми Пентагон прикрывал свои планы наращивания во­оружений.

Оценивая итоги советско-американской встречи в верхах, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев подчеркнул: «Соглашение об основах взаимоотношений между СССР и США, договор об ограничении систем про­тиворакетной обороны, временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступатель­ных вооружений, другие соглашения — все это очень важ­ные и конкретные шаги в направлении к более прочному миру, в чем заинтересованы все народы».

Иначе обстояло дело в самих Соединенных Штатах Америки. Основным форумом этих разногласий стали слушания сенатской комиссии по международным отношениям и ко­миссии по вооруженным силам, посвященные соглашениям по ограничению стратегических вооружений. Они велись в июне — июле 1972 г. и сопровождались обширной серией статей в «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост» и других газетах, комментариями в политических и академических журналах, письмами, научными исследованиями, заявле­ниями американских ученых, общественных деятелей и должностных лиц.

Против договора об ограничении систем ПРО и соглаше­ния по наступательным стратегическим системам в Капи­толии выступили такие непоколебимые приверженцы гон­ки вооружений, как сенаторы Джексон, Бакли, Голдуотер. Их поддерживали специалисты из научных секторов воен­но-промышленного комплекса, как Бреннан из Гудзонов-ского института и Теллер, ассоциированный директор ядер­ного центра «Лоуренс» в Ливерморе. Наиболее яростно обрушился на соглашения сенатор Бакли, который сказал об ограничении систем ПРО: «...я отвергаю, как амораль­ный, отказ от возможности развития в будущем новых под­ходов к обороне против баллистических ракет, которые обеспечили бы защиту большой части нашего населения. Я ставлю под сомнение основополагающую доктрину... теории «гарантированного уничтожения», которая утвер­ждает, что стратегическая стабильность будет гарантирова­на взаимной уязвимостью гражданского населения Соеди­ненных Штатов и Советского Союза» . Бакли договорился до того, что советско-американские соглашения «увеличи­вают угрозу ядерной войны», и потребовал автоматическо­го разрыва Договора по истечении 5-летнего срока дейст­вия Временного соглашения. Он призвал к форсированно­му качественному совершенствованию ракетных систем США для выравнивания диспропорций в ряде аспектов в свою пользу и «поддержания превосходства в тех обла­стях, где оно сейчас существует».

Бреннан, как и полагалось ученому в отличие от по­литикана Бакли, высказывался в более взвешенных вы­ражениях, однако суть его позиции от этого не меня­лась. В частности, он утверждал: «Может быть, в неко­торых специфических аспектах, не затронутых соглаше­нием, как число боеголовок, Соединенные Штаты все еще сохраняют некоторое преимущество. Однако в рамках со­глашения для Советского Союза будет открыт путь к вы­равниванию теперешних диспропорций в нашу пользу, тогда как он будет закрыт для нас к ликвидации советских преимуществ». Поясняя свою мысль, Бреннан одним из первых в США выдвинул тезис об американском отста­вании в «забрасываемом весе» баллистических ракет . Через несколько лет вокруг этого понятия развернется одна из самых шумных и упорных кампаний милитарист­ских кругов США из вариаций на тему «военных отста­вании» от СССР. В тот момент Бреннан объявил, что в потолках Временного соглашения Советский Союз развер­нет множественные головные части на своих стратегиче­ских ракетах и, благодаря их большому «забрасываемому весу», достигнет «четырехкратного превосходства» над США в ядерных боеголовках ракетных сил наземного ба­зирования .

Что касается критики Временного соглашения, то, как отмечалось выше, определенные соглашением количест­венные потолки на пусковые установки баллистических ракет и другие ограничения отражали уравновешивание имевшихся диспропорций ядерного баланса в пределах достижимого на тот момент компромисса в сфере ОСВ. Действительно, Временное соглашение не ограничило си­стемы РГЧ, развертывание и усовершенствование которых могло привести к расшатыванию стратегического равнове­сия. Теперь, начиная с мая 1972 г., противники советско-американских договоренностей лицемерно ужаса­лись дестабилизирующему значению РГЧ и пытались свалить на Временное соглашение вину за то, что в дейст­вительности было вызвано военно-техническими инициа­тивами самих США.

Среди сторонников советско-американских договорен­ностей в США наиболее активными были такие влиятель­ные политические деятели, как сенаторы Кеннеди, Фулбрайт, Черч, авторитетные специалисты в лице Гарвина, Кэйхеца, Панофского, Ратженса, Шульмана. Давая отпор противникам соглашений, сенатор Кеннеди, в частности, подчеркнул: «Я убежден, что соглашения об ОСВ укреп­ляют сдерживание и оставляют нам не только несомнен­ную способность гарантированного уничтожения сегодня, но и гораздо большую уверенность в поддержании сдер­живания в будущем». Президент Никсон, выступая перед членами конгресса 15 июня 1972 г. в государствен­ном департаменте, заявил: «Я занимался проблемами контроля над вооружениями в течение последних трех с половиной лет. Я всецело убежден, что оба соглашения служат интересам безопасности Соединенных Штатов, интересам контроля над вооружениями и мира во всем мире... Я обратил внимание на многочисленные рассуж­дения о том, кто выиграл и кто проиграл в этих перего­ворах... Фактически, если мы посмотрим на этот вопрос очень обстоятельно, то придем к выводу, что обе стороны выиграли и выиграл весь мир» .

3 августа 1972 г. в сенате состоялось решающее голо­сование по Договору об ограничении систем противора­кетной обороны. Договор был ратифицирован подавляю­щим большинством голосов: 82 против 2 (против голосовали сенаторы Бакли и Аллин, Голдуотер не присутствовал в сенате). 14 сентября того же года сенат утвердил и Вре­менное соглашение. Правда, в последнем случае была при­нята поправка Джексона, рекомендовавшая правительству добиваться «равных уровней» ограничения основных ком­понентов стратегических сил США и СССР в последующих соглашениях. Одновременно Капитолий принял поправ­ку к военному бюджету на 1973 финансовый год в связи с заключенными в Москве соглашениями. В соответствии с условиями Договора об ограничении систем ПРО про­грамма «Сейфгард» была резко сокращена, ее ассигнова­ния снижены на 650 млн. долл. Общая экономия в течение последующих пяти лет оценивалась в 5 млрд. долл. В то же время конгресс одобрил продолжение некоторых программ наступательных вооружений по намеченному графику и из средств, сэкономленных на противоракетной обороне, выделил 100 млн. долл. на разработку ряда военно-технических проектов .

Ратификация московских соглашений в области огра­ничения стратегических вооружений явилась крупной по­бедой политики КПСС и Советского правительства. «В этом смысле нельзя не отдать должного тем государ­ственным деятелям западных стран,— говорил Л. И. Бреж­нев в октябре 1973 г.,— которые стремятся преодолеть инерцию «холодной войны» и встать на новый путь — на путь мирного диалога с государствами, принадлежащими к иной социальной системе. Мы видим и происходящую в странах Запада борьбу между сторонниками и противни­ками разрядки международной напряженности, видим и определенную непоследовательность в позициях тех или иных государств по различным вопросам. Так что для дальнейшего продвижения вперед по пути упрочения мира нужны еще немалые усилия» .