Пронин А. Снайпер
Полыхавшая шесть с лишним десятилетий назад Сталинградская битва, унесшая с обеих сторон до трех миллионов жизней, обернулась для фашистской Германии сокрушительным поражением, предвещавшим неминуемую и скорую гибель «тысячелетнего рейха». Не случайно в феврале 1943 года Гитлер объявил трехдневный траур в связи с капитуляцией 6-й армии фельдмаршала Паулюса.
Грандиозный размах и значимость этого события заинтересовали даже голливудских кинематографистов. Кинокомпания «Парамаунт Пикчерс» сняла на сталинградскую тему художественную ленту «Враг у ворот», объявленную на престижном фестивале «масштабным, эпическим полотном» и «самым сильным фильмом о войне после «Спасти рядового Райана».
При всем неправдоподобии и гротескности ряда сцен, сюжет блокбастера, снятого режиссером Жаном-Жаком Анно и повествующего о смертельном поединке между советским и фашистским снайперами, основан на подлинном факте. Главный герой американского боевика, «пастух с Урала» Василий Зайцев действительно сражался с фашистами в Сталинграде и заслужил звание Героя Советского Союза. Чеканный профиль бойца со снайперской винтовкой высечен на барельефе сталинградского мемориала.
В фильме ему противостоит «начальник берлинской школы снайперов вермахта майор Кениг», присланный гитлеровским командованием специально для охоты на Зайцева. И это персонаж не придуманный. Но недавно историки выяснили, что на самом деле в Сталинград с документами на имя Кенига в начале ноября 1942 года прибыла еще более важная птица – начальник школы снайперов полевых войск СС в Цоссене штандартенфюрер СС Гейнц Торвальд…
«Ангелы смерти»
По данным статистики, во время Второй мировой войны на каждого убитого противника воюющие армии расходовали не менее 25 тысяч патронов, тогда как опытному снайперу требовалось всего 1,3 выстрела. Немецкие последователи Вильгельма Телля заставили с ужасом говорить о себе при нападении на Польшу, а затем Бельгию, Голландию и Францию. К осени 1942 года считалось, что им нет равных.
Снайперов для танковых, моторизованных и кавалерийских дивизий войск СС, а также вермахта готовили в элитной школе в предместье Берлина Цоссен. По свидетельству американского историка Сэмюэла У. Митчема, школу не раз посещал сам главарь «черного ордена», рейсфюрер СС Генрих Гиммлер, ценивший стрелковое искусство, видимо, прежде всего из-за своих наклонностей человеконенавистника. Членов СС, выполнивших нормативы особой сложности по пулевой стрельбе, он с помпой награждал на ежегодных торжествах в «орденском замке» Вевельсбург, куда съезжалась вся эсэсовская элита, специально учрежденным серебряным знаком (у нас, кстати, тоже был в почете значок «Ворошиловский стрелок»).
Начальник цоссенской школы Гейнц Торвальд слыл любимчиком рейхсфюрера. К нему абсолютно подходили формулировки партийных характеристик на членов НСДАП из знаменитого романа Юлиана Семенова: «Характер нордический, стойкий… Беспощаден к врагам рейха».
В частях СС и вермахта славились выпускники возглавлявшейся им школы в Цоссене, за свое адское умение прозванные «ангелами смерти»… В Сталинграде от их выстрелов каждый день погибали десятки защитников города. Огневое превосходство немцы удерживали до второй половины октября 1942 года. А потом Паулюс забил тревогу: у противника стало множиться число еще более метких и изобретательных снайперов, причем один из них, по фамилии Зайцев, восхваляемый русской фронтовой печатью, особенно опасен…
Начальник личного штаба Гиммлера обергруппенфюрер СС Карл Вольф вызвал штандартенфюрера СС Торвальда:
– Ваш Рыцарский крест пора украсить дубовыми листьями и мечами! Мой «Шторх» доставит вас по воздуху в Сталинград. Затравите этого зайца… Помните, за вами следит сам фюрер!
Вольф не преувеличивал: когда Гитлеру доложили, что на вздыбленном, прижатом к Волге железными клещами вермахта клочке русской обороны «пастух с Урала», обладатель заячьей фамилии в считанные дни отправил к праотцам сотню с лишним его офицеров и солдат (да каких!), тот пришел в бешенство. И велел командировать к Паулюсу лучшего стрелка рейха Торвальда, в котором видел живое воплощение своей мечты о сверхчеловеке, призванном стать господином мира.
Рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс, в свою очередь, распорядился опубликовать в эсэсовском официозе «Черный корпус» очерк с «правдивым описанием» грядущего сталинградского подвига штандартенфюрера…
Карьера «пастуха с Урала»
Вряд ли предполагал житель затерявшейся в уральских лесах деревеньки Елино, потомственный охотник Андрей Алексеевич Зайцев, что его внука, которого он выучил стрелять, когда-нибудь с пеной у рта будет проклинать самый страшный в мировой истории германский завоеватель.
Впрочем, с немцами у Зайцевых были свои счеты. Сын Андрея Алексеевича Григорий осенью 1914 года был мобилизован на войну с кайзером, попал в 8-ю армию под командованием генерала Брусилова. Пока Григорий сражался за веру, царя и Отечество, в марте пятнадцатого у жены появился на свет мальчик, которого назвали Васей. Родила его жена в лесной баньке, без какой бы то ни было медицинской помощи. А через пару дней, увидев во рту крохотульки два прорезавшихся зубика, всплеснула руками: не иначе, разорвут кровинушку хищные звери! Бытовало на Южном Урале такое поверье… Не сбылось. Зато мужа беда не миновала.
Вернулся Григорий полным инвалидом. Охота - извечный промысел, в основном и кормивший елинцев, - ему теперь была заказана… А жить как-то надо, семейство немалое. Андрей Алексеевич все надежды возлагал на внука Васятку, сызмальства брал его в лесные странствия. Делал лук, стрелы. Наставлял:
- Хочешь разглядеть, какие, допустим, у козла рога, глаза, уши, - сиди в засаде так, чтобы он смотрел на тебя, как на клочок сена или кустик смородины. Лежи, недыши и ресницами не шевели… Срастайся с землей, припадай к ней кленовым листом и двигайся незаметно. Подползай вплотную, иначе стрела уйдет мимо…
Уроки деда запомнились. Под его началом выучился мальчуган «читать» следы лесных зверей, выслеживать лежанки волков и медведей, устраивать засады так, что не могли обнаружить лучшие елинские добытчики. Как исполнилось двенадцать годочков, сделал дедушка царский подарок: вручил новенькую берданку 20-го калибра с полным патронташем пороховых зарядов, картечи и дроби… И присовокупил:
- Огневой припас расходуй бережливо, чтоб ни одного выстрела даром!
Стрелять навскидку, силками ловить косачей, с дерева набрасывать аркан на рога диких козлов - все умел Зайцев-младший. И вышел бы из него на редкость удачливый охотник-промысловик, да судьба распорядилась иначе.
В челябинской степи у горы Магнитной развернулась невиданная стройка. Каким ветром занесло сюда шестнадцатилетнего Василия - неведомо. Зато другое известно наверняка: ударником строительства невысокий коренастый крепыш стал почти сразу. Между прочим, образования у него не было вообще никакого. Школу в деревне Елино и при советской власти не открыли, а читать-писать бабушка выучила. Вечернюю семилетку смышленый уралец закончил там, на Магнитке. Без отрыва от производства. Затем поступил на курсы бухгалтеров.
По окончании военно-хозяйственной школы Тихоокеанского флота стал Зайцев начфином части.
Великую Отечественную войну встретил главным старшиной. Писал рапорты по команде «Прошу отправить на фронт!». Один за другим пять таких рапортов! А начальство не то шутит, не то серьезно:
- Обожди чуток, вот самураи ударят - здесь еще жарче фронт будет!
Так и тянулась бы волынка с переводом в Действующую армию, пока, получая однажды в банке денежное довольствие на полк, не услышал он за спиной женские пересуды: гляньте, дескать, какие здоровущие лбы кассирами попристраивались… До того обидно стало Василию, что решился он попасть из тыла на передовую хоть штрафником. Вломился к командиру части:
- Добром не отпустите - попаду через военный трибунал!
А в это время из моряков-тихоокеанцев во Владивостоке как раз формировалась 284-я стрелковая дивизия, которую должны были бросить в сталинградское пекло. И командир, как ни жаль расставаться было с толковым начфином, скрепя сердце оформил главстаршине Зайцеву перевод туда рядовым бойцом… Недели не прошло - погрузился его батальон в теплушки и покатил в заволжские степи. В ночь на 22 сентября 1942 г. 284-я дивизия полковника Батюка в полном составе переправилась на правый берег Волги, в огнедышащий Сталинград. С ходу - в бой. Ворвавшихся на территорию метизного завода смельчаков гитлеровцы сначала попытались сжечь. Прилетевшая армада «юнкерсов» разбила 12 огромных емкостей с бензином. Пламя, дым застилали горизонт, казалось, здесь не может остаться ничего живого. Но тихоокеанцы не сдавались, проявляя невиданное упорство… Пять дней и ночей шли яростные бои за каждые цех, этаж, лестничную клетку.
Не раз доходило до рукопашной. В одной из схваток Василий получил штыковое ранение в плечо. Отнялась левая рука. Впору было эвакуироваться в тыл. Но сообщение по Волге, кипевшей от разрывов снарядов и бомб, опять нарушилось, да и подкреплений больше не предвиделось…
В эти страшные дни, когда судьба Сталинграда висела на волоске, сказал Зайцев крылатые слова, облетевшие всю страну:
Как сказал – так и сделал. Поблизости был рядовой Николай Логвиненко. У того, наоборот, руки целые, зато ноги от полученной контузии как ватные. Вот и предложил Василий Николаю:
– Ты винтовки заряжай, а я одной рукой управлюсь.
И выстояли! Через неделю рука зажила, Зайцев начал разить врага самостоятельно. Слух о том, что в батальоне капитана Котова появился необыкновенный стрелок, который редко промахивается, быстро распространился. Командир полка майор Метелев стал посылать Зайцева и на другие участки обороны, занятой в разрушенных цехах метизного. Спустя пару дней Василия встречали радостным возгласом:
– А, снайпер! Вон посмотри, фашист бежит. Наверное, с донесением…
Он срезал шустрого связного метрах на пятистах с одной пули. Из обыкновенной трехлинейки без всякой оптики. Затем второго, третьего… Майор Метелев повел его личный снайперский счет. Через 10 дней на нем было 42 уничтоженных гитлеровца.
А 21 октября командующий 62-й армией Василий Иванович Чуйков вручил Зайцеву еще редкую в советских войсках винтовку с оптическим прицелом со счастливым номером 28-28.
– Большой урон наносили нам пулеметчики врага, – вспоминал герой Сталинграда. Житья не было. Сначала, желая хоть как-то облегчить положение, я снимал пулеметчиков, но их тут же заменяли новые. Стал разбивать прицелы пулеметов, но для этого требовалась высокая точность попадания. В конце концов стало ясно, что один я погоды не сделаю... По решению комсомольского собрания полка, поддержанного командиром части, в цехах метизного открылась школа, где я обучил первых десять снайперов… На передовой «зайчата», как прозвали его учеников в 62-й армии, работали парами, подстраховывая друг друга и выбивая в первую очередь вражеских офицеров, связистов, дальномерщиков…
В это с трудом верится, но уроки, которые преподавал боевым товарищам внук уральского охотника под бомбежками и пулеметным огнем, позволили в считанные дни вырастить таких стрелков, которые не уступали хваленым профессионалам из Цоссена, по крайней мере, в меткости.
Поединок
Но на войне одной меткости мало. Скрытность, маскировка, хитрость – вот что делает хорошего стрелка снайпером. И первая дуэль с «ангелом смерти» чуть не стала для Зайцева последней – пулю он получил прямо в каску. Сантиметром ниже – и не быть ему в живых. Хорошо, напарник выручил – тут же «успокоил» немца точным выстрелом.
После той смертельной схватки освежил Василий в памяти уроки, что когда-то получил от деда. Стал придумывать собственные уловки.
Один фашистский стрелок устроил себе позицию очень ловко.
– Сам за железнодорожной насыпью, голова и винтовка прикрыта вагонным колесом, а стреляет через небольшое отверстие в центре колеса, – вспоминал Зайцев. – Почти неуязвим. А нас контролирует: чуть каску на бруствер подвинешь, вот и пуля… Что делать?»
Решение пришло внезапно. Прилетели «юнкерсы», началась бомбежка. Медсестра Дора Шахневич в такие минуты, под фашистскими бомбами, обычно доставала зеркальце, помаду, и деловито наводила красоту на миловидном, но измученном военной страдой личике, чтобы с собой совладать.
Увидел это Зайцев, и его осенило:
– Дора, дай зеркальце!
А напарнику Виктору Медведеву Василий скомандовал:
– Заходи справа и гляди на колесо, заметишь шевеление – сразу бей!
Солнечный зайчик, наведенный прямо в отверстие, сыграл в судьбе гитлеровского «Вильгельма Телля» роковую роль…
В армейской газете фокус с лучиком света расписали в красках. И надо же, этот номер «окопной правды» попал в руки фронтовых разведчиков врага! Так в штабе Паулюса узнали про Зайцева и доложили фюреру.
А вскоре взятый в плен немец на допросе рассказал, что для охоты на «главного русского зайца», как прозвали Василия немецкие штабисты, из Берлина прибыл «начальник школы снайперов вермахта майор Кениг» (так эсэсовское командование замаскировало штандартенфюрера Торвальда, (der Kenig - король).
О предстоящем поединке в землянке снайперов ночами шли жаркие споры. Чтобы уничтожить такого матерого волчару, надо было прежде его «вычислить», изучить повадки и приемы, выждать момент, когда можно будет произвести всего один, но верный, решающий выстрел. Ведь на карту ставилась жизнь.
Каждый из товарищей Василия высказывал собственные догадки и предположения, исходя из того, что заметил на переднем крае противника. Предлагали всякие приманки, на которые мог клюнуть «Кениг».
- Я знал почерк фашистских снайперов по характеру огня и маскировке, - вспоминал Зайцев, - и без особого труда отличал более опытных стрелков от новичков, трусов - от упрямых и решительных врагов. А вот руководитель школы, его характер оставался для меня загадкой…
Время шло, а гость из «фатерланда» ничем себя не обнаруживал. Зайцев чувствовал, что невидимый противник где-то рядом. Но он часто менял позиции, устраиваясь, видимо, то в водонапорной башне, то за подбитым танком, то в груде кирпича, и так же осторожно, как делал Зайцев, выискивая его.
Лучший стрелок рейха «прислал свою визитную карточку» внезапно. В блиндаж принесли тяжелораненого снайпера Морозова.
Вражеская пуля разбила оптический прицел и попала в правый глаз. Не прошло и нескольких минут, как получил ранение и его напарник Шейкин. Это были самые способные ученики Зайцева, не раз выходившие победителями в поединках с фашистскими стрелками. Сомнений не оставалось: их подловил «Кениг».
На рассвете Василий вместе с Николаем Куликовым ушел на те позиции, где вчера были ранены товарищи.
- Наблюдая за знакомым, многими днями изученным передним краем противника, ничего нового не обнаруживаю, - писал Зайцев. - Кончается день. Но вот над вражеским окопом неожиданно появляется каска и медленно движется вдоль траншеи. Стрелять? Нет! Это уловка: каска почему-то раскачивается неестественно, ее, вероятно, несет помощник снайпера, сам же он ждет, чтобы я выдал себя выстрелом… По терпению, которое проявил враг в течение дня, я догадался, что берлинский снайпер здесь. Требовалась особая бдительность… Прошел и второй день. У кого же нервы окажутся крепче? Кто кого перехитрит?
На третий день в засаду вместе с Зайцевым и Куликовым отправился офицер Данилов. Вокруг кипел бой, над головами проносились снаряды и мины, но троица отважных охотников, припав к оптическим приборам, неотрывно следила за тем, что лежало впереди.
- Да вот он, я тебе пальцем покажу! -оживился Данилов.
Зайцев хотел предупредить офицера, чтобы тот не вздумал высовываться, однако было поздно. Увлекшись, Данилов приподнялся над бруствером всего на мгновение, но и этого хватило «Кенигу». Раненный в голову офицер рухнул на дно окопа. Стрелял гитлеровский чемпион…
- Я долго всматривался во вражеские позиции, но его засаду найти не смог. По быстроте выстрела я заключил, что снайпер где-то прямо, - воспроизводит напряженнейший поединок Василий Григорьевич.
- Продолжаю наблюдать. Слева - подбитый танк, справа - дзот. Где же фашист? В танке? Нет, опытный снайпер там не засядет. Слишком приметная цель. Может быть, в дзоте? Тоже нет - амбразура закрыта. Между танком и дзотом наровной местности лежит железный лист с небольшой грудой битого кирпича. Давно лежит, примелькался. Ставлю себя в положение противника и задумываюсь, где лучше занять снайперский пост. Не отрыть ли ночью ячейку под тем листом и сделать к нему скрытые ходы?
Предположение Зайцев решил проверить. Надел на дощечку варежку, приподнял ее. Фашист клюнул! Осторожно опустив приманку и рассмотрев пробоину, Василий убедился: никакого сноса, прямое попадание. Значит, «Кениг» под железным листом…
Теперь его надо выманить и «посадить» на мушку. Хоть краешек головы. Но сейчас же этого добиваться бесполезно. Слишком опытный, искушенный враг. Нужно время. Главное, характер его он уже понял. И был уверен: это гнездо «Кениг» не поменяет, слишком удачное. А вот им позицию надо обязательно сменить…
За ночь оборудовали новую ячейку, засели туда еще до рассвета. Когда взошло солнце, Куликов сделал «слепой» выстрел - заинтересовать противника. Затем полдня выжидали - блеск оптики мог выдать. В послеобеденное время их винтовки оказались в тени, зато на железный лист, под которым прятался «Кениг», упали прямые лучи солнца. И вот у края листа что-то заблестело. Выложенный для приманки осколок стекла или оптический прицел?
Куликов осторожно, как это умели делать лишь самые опытные поединщики, стал приподнимать надетую на автоматный ствол каску. Тотчас - выстрел. Напарник Зайцева громко вскрикнул и на миг показался.
- Гитлеровец подумал, что он наконец-то убил советского снайпера, за которым охотился, и высунул из под-листа полголовы, - вспоминал кульминационный момент Василий Григорьевич. - Захотел меня получше рассмотреть. На это я и рассчитывал. Ударил метко. Голова фашиста осела, а стекло в окуляре прицела его винтовки, не двигаясь, блестело на солнце до самого вечера…»
Пуля попала Торвальду в лицо и вышла из затылка, пробив навылет каску. Зайцев и Куликов вытащили из-под железного листа его труп ночью, в разгар боя, когда советские войска на этом участке пошли в атаку и потеснили врага. В кармане френча убитого лежали документы на имя «майора Кенига». Зайцев доставил их командиру дивизии. Винтовкой сраженного соперника Василий побрезговал и отдал сборщикам трофеев, а вот цейссовский прицел оставил себе…
Эта схватка простого уральского парня, до гитлеровского нашествия охотившегося только на лесную дичь, с эсэсовским профессионалом войны, оснащенным самым совершенным оружием, как никто другой умевшим и даже любившим убивать представителей рода человеческого, - больше чем дуэль двух стрелков. Это - символ великого поединка нашего народа с дьявольским коричневым отродьем… И конечно, далеко не случайность, что именно русский человек отправил в адский пламень фашистского «ангела смерти».
Осечка
Дуэль с Торвальдом была у Зайцева двенадцатой. А на тринадцатой, увы, случилась осечка.
- Орден Красного Знамени, офицерское звание, всеобщее внимание. Словом, я витал в эфире, - спустя годы рассказывал Василий Григорьевич. - Когда с вражеской стороны появился новый снайпер, за мной прислали, как за знаменитостью. Мы с Куликовым пошли в район тиров (то есть опять на метизный завод. - Авт.).
Вагоны валяются разбитые, ребята завтракают. Горячая гречневая каша с мясной подливкой. До этого голодно было. По Волге шуга и сплошной огонь. Катерам не подойти… Не то что сухари - каждую крошку считали. А тут - каша горячая! - Фронтовые сто грамм получили человек на сорок. Пока завтрак привезли, в живых осталось меньше тридцати. Грейся вволю. Зима как-никак…
Бойцы встретили восторженно:
- Садись, товарищ лейтенант! Наведи резкость глаза!
- Я же на дуэль иду!
- Да чего тебе дуэль! Ты вон какого гада ухлопал!…
- Навел я «резкость глаза», покушал. Укрылся за вагонным колесом, изготовился, и дай, думаю, проверю, как он стреляет. Только палец поднял - его разрывной пулей и снесло! Все, думаю, кончился снайпер Зайцев… Какой из меня стрелок без пальца?
Пока горевал снайпер о допущенной оплошности, стемнело. К ночи из-за Волги прибыл свежий батальон. И сразу - в наступление. Зайцев тоже в атаку. Завязался рукопашный бой во вражеских траншеях. Снова ранение. Стал себя перебинтовывать, а тут в двух шагах рванул снаряд… Тяжелая контузия. Больше суток пролежал он, почти засыпанный землей.
Как отбили позицию, павших воинов начали свозить на Мамаев курган к братской могиле. Доставила туда похоронная команда и бездыханного Василия. И лег бы он навечно в сталинградскую землю, но медсестра (фамилия ее, узнал потом Зайцев, была Виговская) приложила ухо к его груди. И, вот счастье, услышала биение сердца! Отправили едва не похороненного живым снайпера за Волгу.
Надо жить
Он очнулся в госпитале с плотной повязкой на глазах. Совершенно слепым. Кровоизлияние в глазное дно, засыпанная песком роговица. 100-процентная потеря зрения… Но глазные хирурги совершили чудо. После нескольких операций, проведенных под руководством академика Владимимра Петровича Филатова, Василий снова стал видеть. Не хуже прежнего!
20 февраля 1943 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин вручил ему в Кремле золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина. А на другой день Зайцев вместе с другими знаменитыми стрелками со всех фронтов до глубокой ночи сидел на совещании в Генеральном штабе, которое собрал генерал армии Е.А. Щаденко для обмена снайперским опытом и его дальнейшего распространения.
Рассказ Василия Григорьевича о том, как за два месяца боев уничтожил 242 гитлеровца и прямо на переднем крае обучил 28 снайперов (а те положили на волжском берегу еще 1106 фашистов), Главное Политуправление Красной Армии издало брошюрой. Самого стрелка-героя отправили обучаться на Высшие академические курсы «Выстрел».
Потом он снова шагал фронтовыми дорогами, будучи командиром зенитной батареи и зенитного дивизиона. Участвовал в освобождении Донбасса и Одессы, битве за Днепр и Берлинской операции. На Зееловских высотах был опять тяжело ранен и День Победы встретил на госпитальной койке…
По излечении боевые друзья вручили ему на ступенях рейхстага его снайперку, которая после Сталинграда стала в родной гвардейской дивизии самой дорогой реликвией и переходила лучшему стрелку. Ныне легендарная винтовка Зайцева – в экспозиции музея Сталинградской битвы в Волгограде. Кстати, цейссовский прицел, принадлежавший штандартенфюреру СС и доставшийся его победителю трофеем, тоже можно увидеть в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве…
Послевоенная жизнь Василия Григорьевича безоблачной не была. Осенью 1945 года в звании капитана его по состоянию здоровья демобилизовали. Шесть орденов и семь ранений. Инвалид второй группы. А возраст – тридцать лет… Но стремление все преодолеть, пересилить любые хвори и невзгоды по-прежнему наделяло этого человека недюжинной силой.
Он окончил Киевский технологический институт легкой промышленности, много лет был директором швейной фабрики «Украина», одной из крупнейших в Советском Союзе. Его именем назвали теплоход, курсировавший по Днепру… Заслуженная популярность.
Умер Василий Григорьевич Зайцев в Киеве, а прах его, как завещал, перезахоронен в Волгограде на Мамаевом кургане.
Кстати, когда сегодня задумываешься, чем же воины нашей Отчизны превзошли и одолели самую сильную в мире германскую армию, как сокрушили царство фашистского зверя, перед которым покорно склонилась почти вся Европа, невольно обращаешь взор к таким, как Василий Зайцев, русским людям. Победили, как побеждал он. Природным умом. Великим терпением. Высотой человеческого духа. Верой своей победили…