Гареев М. Сокровищница боевого опыта
Генерал армии Махмут ГАРЕЕВ, президент Академии военных наук
ПОБЕДА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945 гг. предопределила не только судьбу народов нашей страны, но и спасла Европу и весь мир от угрозы фашистского порабощения. Она была достигнута совместными усилиями СССР, США, Великобритании, Китая и других стран антигитлеровской коалиции при решающей роли Советского Союза и его Вооруженных Сил.
Главный исторический факт
Война складывалась для нас очень трудно. Были отчаянные трагические дни и ночи 1941-го, лета 1942 года, когда мы потеряли основной состав нашей кадровой армии и огромные территории. Но были и выдающиеся победы под Москвой, Сталинградом, Курском, блестящие наступательные операции 1944-1945 гг., завершившиеся сокрушительным поражением фашистской Германии и империалистической Японии.
Это главный исторически свершившийся факт, и отменить его никакими измышлениями невозможно.
Не надо забывать и о том, что против Советского Союза использовались экономический и в значительной степени людской потенциалы целого ряда европейских государств, мы воевали с очень сильным противником.
Именно на советско-германском фронте фашистское военно-политическое руководство использовало подавляющую часть своих войск и войск европейских союзников. В ходе Второй мировой войны ни на одном из фронтов не находилось столько личного состава и разнообразной военной техники, сколько было на советско-германском фронте. Здесь в течение всей войны действовало в среднем до 70% дивизий фашистской армии.
Советскими Вооруженными Силами было разгромлено 507 немецко-фашистских дивизий и 100 дивизий ее союзников, почти в 3,5 раза больше, чем на всех остальных фронтах Второй мировой войны.
Небывалым в истории был пространственный размах вооруженной борьбы на советско-германском фронте. С первых же дней она развернулась здесь на рубежах протяжением свыше 4 тыс. км. К осени 1942 года фронт превысил 6 тыс. км. Советские войска прошли от Сталинграда до Берлина 2,5 тыс. км.
И главная задача всей нашей информационной, воспитательной работы состоит в том, чтобы прочно закрепить в сознании общества и всего личного состава Вооруженных Сил и других войск величайшее значение этой Победы.
Главный смысл
Сегодня мы не будем заниматься пересказом того, как шла война. Ее история участникам конференции хорошо известна. Главный смысл изучения опыта войны, как и нашей конференции, состоит в извлечении уроков и выводов для строительства и подготовки Вооруженных Сил в современных условиях. А это можно сделать только в том случае, если все эти явления будут рассматриваться в развитии, преемственной связи.
Безусловно, надо готовиться к тому, что потребуется в будущей войне. Готовиться к прошлой войне практически вообще невозможно. Каждая война и бой уникальны и неповторимы, поэтому решения и способы действий будут другими.
Но нельзя забывать и о боевом опыте, являющемся сгустком военной мудрости, впитавшем в себя все и положительное, и негативное, что было в военной истории, осмысливание и творческое использование которого незримо связывает между собой ратные дела разных поколений.
Какие же уроки войны особенно актуальны для наших дней?
Во-первых, возьмем такой, казалось бы, старый, избитый вопрос, как соотношение политики и военной стратегии.
Он относится не только к деятельности высших сфер, но касается и судеб всех людей, кто в различных звеньях, в том числе на поле боя, выполняет принятые на верху политические и стратегические решения. Поскольку война есть продолжение политики, то всегда был общепризнанным примат политики, ее главенствующее значение по отношению к военной стратегии. Вместе с тем всегда было очевидным, что политику нельзя превращать в самоцель, политики в чистом виде не существует, она жизненна, когда в совокупности учитывает все важнейшие факторы, в том числе и военно-стратегические, что надо считаться и с воздействием стратегии на политику.
Именно нежелание политического советского руководства считаться с этой объективной закономерностью, усугубленное коварной изощренной дезинформацией со стороны Гитлера, привело к катастрофе 1941 года.
И. Сталин хотел любой ценой оттянуть начало войны и этой цели подчинил все. Не разрешал приводить в боевую готовность войска первого эшелона, осуществлять мобилизацию; 13 июня 1941 г. последовало известное сообщение ТАСС о том, что никакого нападения со стороны фашистской Германии не ожидается. И командующие войсками военных округов, исходя из этого, отправляли на полигоны артиллерию и зенитные части, поскольку они после сформирования ни разу еще не стреляли.
Дипломаты говорят, что это сообщение ТАСС было сделано с целью политического зондажа. Но ведь МИД и Генеральный штаб могли договориться между собой и в закрытом порядке предупредить об этом руководителей военный округов и флотов. Но это не было сделано.
До сих пор спорят о том: началась ли война внезапно? Для тех, кто судит о событиях того времени исходя из того, что сегодня известно и за свою сторону, и за противника, вроде бы и не должно было быть никакой внезапности. Но если поставить себя на место людей того времени, когда всесильный глава государства уверовал в то, что войны пока не будет, и требовал от всех исходить из этого, то тогда не трудно понять, почему начало войны, которую все ждали, оказалось таким неожиданным.
Политика предотвращения войны, не подкрепленная должной боевой готовностью Вооруженных Сил и четкой постановкой им задач, оказалась не состоятельной. А вот как определили задачу военным округам за несколько часов до начала войны: привести войска в боевую готовность, но «на провокации не поддаваться». Враг перешел границу, бомбит и стреляет. Что делать? Разве командир полка на поле боя должен отвечать на этот вопрос?
Были ли извлечены уроки из этого?
В 1979 году, когда в Политбюро ЦК КПСС обсуждался вопрос о вводе войск в Афганистан, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Н.В. Огарков набрался мужества и выступил против этого. Ю.В. Андропов (член Политбюро ЦК КПСС, председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, в 1982-1984 гг. – генеральный секретарь ЦК КПСС. – Ред.) ответил: «У нас есть, кому заниматься политикой. Вы решайте поставленную военную задачу».
И войскам, направленным в Афганистан, поставили задачу: выполнять интернациональный долг. До сих пор иные «специалисты» твердят о том, что мы в Афганистане должны были стать гарнизонами и не втягиваться в боевые действия. Но заведомо было ясно, что невозможно войскам в стране, где идет гражданская война, попытаться остаться в стороне.
По Чечне в 1994 году в распоряжении Правительства было сказано: «Разоружить бандформирования», хотя войскам предстояло сражаться против хорошо вооруженной дудаевской армии. К чему все это привело, также известно…
Как видите, уроки из опыта 1941 года надо извлекать. Конечно, последнее и решающее слово – за политическим руководством, но в выработке важнейших военно-политических решений должны принимать участие, как и другие специалисты, и военные профессионалы, иначе политика не будет жизнеспособной. А главное, политики и дипломаты обязаны создавать благоприятные условия для действий Вооруженных Сил.
В Стратегии национальной безопасности РФ сказано, что Россия в деле обеспечения своей национальной безопасности приоритетное значение придает политико-дипломатическим, экономическим, информационным и другим невоенным средствам. Но эти средства, формы и способы обеспечения национальной безопасности не всегда должным образом задейству-ются, и кончается применением военной силы. Нужно повышать ответственность и тех органов, кто призван предотварять конфликты невоенными средствами.
Голова всего – боевая готовность. Во-вторых, о боевой готовности и боеспособности войск (сил), о готовности к отражению первого стратегического удара противника.
Накануне войны, в 1941 году, подготовленность страны в целом к обороне и боеспособность Вооруженных Сил СССР были значительно выше, чем их боевая готовность. Поэтому всю мощь государства и армии в полной мере не удалось реализовать.
В наших энциклопедиях и учебниках бытует определение, включающее в понятие боевой готовности и моральный дух, и обученность личного состава, и многие другие вопросы. Но боеспособность и боевая готовность войск (сил) - это не одно и тоже.
Боеспособность - это степень их вооруженности, укомплектованности, рациональной организации и управления, обученности и морального состояния личного состава.
Боевая же готовность - способность немедленно приступить к выполнению боевых задач и с максимальной полнотой реализовать свои потенциальные боевые возможности.
В наше время значение своевременного приведения армии и флота в боевую готовность многократно возрастает. Ибо агрессор выбирает время нападения и заранее изготавливается для удара, а для стороны, подвергшейся нападению, требуется время для приведения вооруженных сил в готовность для отражения агрессии.
Но система специальных мероприятий по поддержанию постоянной боевой готовности войск в СССР явно недооценивалась. Казалось бы, опыт 1941 года должен проучить нас на все времена. Но вот уже после войны случился небольшой конфликт на о. Даманском. И, чтобы отправить на усиление пограничников один или два батальона, по всем округам собирали для них людей, средства связи, разведки. В более крупном масштабе это повторилось при отправке войск в Афганистан.
А во время первой чеченской кампании наспех направляли людей и технику не только из военных округов, но и с Тихоокеанского флота. Какая же это была боевая готовность? В свете этого то, что сейчас создаются соединения постоянной боевой готовности, готовые немедленно приступить к выполнению боевых задач, является давно назревшим делом. И это решение надо настойчиво проводить в жизнь.
О первом стратегическом ударе
Настало время по достоинству оценить решающее значение не только начального периода войны, но и, прежде всего, первого стратегического удара. Хорошо известно, в какое тяжелейшее положение попала наша армия в первые месяцы войны. Не только в 1941 году, но и опыт локальных войн в районе Персидского залива, Югославии, Афганистане, Ираке показывает, что противостоять первому массированному удару, ориентируясь только на ответные оборонительные действия, невозможно.
При хорошо поставленной разведке, установив приготовления противника к нападению, можно заранее привести в боевую готовность ударные средства и буквально с первых минут военных действий, развязанных агрессором, нанести ответно-встречные удары по его ракетным, авиационным и морским дальнобойным средствам. Построение и организация такой операции имеют много особенностей, и их нужно разрабатывать и осваивать применительно к современным условиям.
Все это еще раз говорит о том, что вопросы боевой готовности надо не растворять среди других вопросов боеспособности войск (сил), а выделять их и держать на первом плане. И для этого требуется не только создание частей постоянной боевой готовности, но и всемерное повышение ответственности командующих, командиров и штабов в войсках и на флотах за поддержание постоянной боевой готовности войск.
Предвидеть…
Третий вопрос - о предвидении характера вооруженной борьбы будущего.
В 1930-е годы наша военная теория относительно надвигавшейся войны многое предвидела в основном правильно. И масштабы этой войны, и что для ее ведения потребуются мобилизация всех сил и возможностей страны, массовые многомиллионные армии, оснащенные авиацией, танками и другим современным вооружением.
В принципе признавалось, что необходимо рациональное сочетание как «стратегии измора», так и «стратегии сокрушения». Была разработана «теория глубокой операции». Под эти доктринальные взгляды была создана соответствующая материальная и духовная база. Проведена индустриализация страны, создана мощная промышленная база. Достаточно сказать, что, несмотря на все потери 1941-1942 гг., в 1943 году наша промышленность производила ежедневно 100 боевых самолетов.
В короткие сроки были сформированы новые авиационные и танковые соединения. Но к началу войны они не были полностью укомплектованы личным составом, боевой техникой, особенно низкой была укомплектованность автотранспортом. Хронической застарелой болезнью была и остается на сегодня недооценка создания ремонтных подразделений, вообще полевой ремонтной базы.
В 1941 году во вновь создаваемых соединениях была крайне недостаточной боевая выучка экипажей танков и самолетов. В 1940-1941 гг., когда шло массовое развертывание новых формирований, и надо было усиленно заниматься их боевой выучкой, Наркомат обороны и Генштаб издавали директиву за директивой об ограничении расхода и экономии горючего и смазочных материалов (ГСМ). Но если нет ГСМ, какой смысл формировать новые части из необученных людей. У немцев же был железный закон: ни при каких обстоятельствах, ни при какой срочности формирований не сажать на боевую технику неподготовленные экипажи. У нас, к сожалению, это не всегда соблюдалось. Историки до сих пор недоумевают по поводу массовых потерь танков и другой боевой техники в начале войны. Но до 50-60% танков вышли из строя до выхода соединений в районы предназначения или на рубежи развертывания для контрударов исключительно из-за слабых навыков механиков-водителей, из-за невозможности устранить даже незначительные неисправности в ходе марша.
Извлечены ли уроки из этого? Судите сами, если сегодня предлагается бригадные учения проводить в показном порядке. Это значит, что они не будут в боеспособном состоянии. С целью экономии ГСМ и моторесурсов можно ограничиться проведением командно-учебных учений с обозначенными войсками до командира роты включительно. Но понять главный урок из опыта войны – государству бесполезно содержать армию, которая не занимается полноценной боевой подготовкой.
Если говорить об оперативно-стратегической стороне дела, то наша теория и практика имели совершенно смутное представление о том, как может сложиться начальный период войны, как должны действовать войска в случае внезапного нападения противника. Предполагалось, что все будет происходить так, как и в Первую мировую войну, когда в ходе приграничных сражений, под прикрытием первого эшелона соединений будет осуществляться отмобилизование и развертывание основных сил для решающих сражений. Но в 1941 году нашим приграничным военным округам противостояли заранее отмобилизованные и развернутые группировки немецких войск, готовые в любой момент нанести удар. По своему оперативному расположению наши войска не были в полной мере готовы ни к обороне, ни к наступлению. Опыт свидетельствует, что командующим, командирам еще в мирное время надо не только схематично намечать алгоритм предстоящих действий, но реально представлять себе, как может действовать противник и как организовать действия своих войск.
После войны на одном из командно-штабных учений, проводившемся под руководством Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского, командующий ВДВ генерал В.Ф. Маргелов докладывал решение о десантировании воздушно-десантной дивизии на один из островов. По окончании доклада один из генералов задал ему вопрос: «Скажите, сколько потребуется времени для повторного десантирования вашего соединения?»
В.Ф. Маргелов долго молчал, а затем со вздохом сказал: «Мы в 1941 году один корпус уже высадили под Вязьмой. Так он до сих пор собирается…» Каков вопрос, таков и ответ… Самое опасное в военном деле – бесплодное теоретизирование и фантазирование в отрыве от жизни, реальных обстоятельств и возможностей.
Безусловно, боевые действия в будущей войне будут носить высокоманевренный характер, не будет, видимо, сплошных фронтов, как в прошлые войны. Но ведь и Первая, и Вторая мировые войны, Корейская война в 1950-х годах и другие начинались с маневренных боевых действий. При этом противостоящие стороны стремились в первую очередь использовать разрывы в построении войск, выйти во фланг и тыл противника. Ни одна из сторон не хотела и сейчас не хочет, чтобы по ее тылам и коммуникациям, районам расположения аэродромов разгуливали рейдовые отряды противника.
Возникает насущная необходимость прикрыть разрывы и открытые фланги, а если война затянется, то на некоторых стратегических направлениях на определенное время могут образоваться относительно устойчивые рубежи расположения противостоящих войск. И тогда может потребоваться и прорывать оборону и осуществлять централизованное огневое поражение противника и т.д. По крайней мере, войска должны быть готовы к решению таких задач, чтобы они не оказались неожиданными. Установки на то, что все огневые средства противника надо уничтожать высокоточным оружием немедленно, по мере их обнаружения – это тоже хорошее пожелание. Но боеприпасов на любой войне как не хватало, так не будет хватать, тем более к высокоточному оружию. Поэтому важнейшие огневые задачи нужно будет решать периодически. Дело другое, что формы и способы решения этих задач будут существенно меняться, и их потребуется решать по-новому.
Напомню, что после Гражданской войны 1918-1922 гг. некоторые ультрареволюционные идеологи типа Мехлиса бросили клич, что надо полностью отказаться от позиционных форм ведения боя, отказаться от рытья траншей и ходов сообщения. Говорили: «Революционно сознательный боец может сидеть в отдельной ячейке и самостоятельно решать боевые задачи, ему не нужны траншеи». Но с началом войны оказалось, что по открытому полю, без траншей и ходов сообщений с «революционным бойцом» командирам и политработникам невозможно общаться, подать ему пищу и боеприпасы, вытащить его в случае ранения, маневрировать огневыми средствами, не говоря уже о том, что все это приводило к неоправданным потерям личного состава. Опыт всех войн показал, какая это спасительная сила – земля. И в нее надо уметь вгрызаться при всякой имеющейся возможности.
Это обеспечивает и живучесть войск, что особенно важно при современных средствах поражения.
Сетецентрическое управление
В наше время вполне обоснованно говорится о важности сетецентрического подхода к организации и ведению военных действий. Это, конечно, исключительно прогрессивное дело, которое надо и теоретически разрабатывать, и практически осваивать, а главное – создавать для этого необходимую технологическую основу.
В последние годы эталоном, вершиной военной мысли и практики считается война стран – участниц НАТО против Югославии. Суть ее в том, что дальнобойным высокоточным оружием наносятся удары по центрам управления, мостам, дорогам, другой инфраструктуре, а заодно и по больницам, школам… Главным заложником становится мирное население, и таким образом вынуждают страну капитулировать.
Иногда так и говорят: в случае конфликта не надо туда посылать войска; несколько десятков ракет способны подорвать экономику, моральный дух противника и вынудить его капитулировать. Но реально в Афганистане давно уже вся экономика разрушена до основания. И войска там воюют из 44 стран, а США перебрасывают туда еще 30 тыс. солдат. Но война продолжается. Напомню, что германские фашисты оккупировали и разрушили Белоруссию, но покорить ее народ не смогли.
Все это говорит о том, что при разработке самых передовых современных теоретических и доктринальных установок нужно строже сверять их с жизненными обстоятельствами, более тщательно учитывать глубинные закономерности развития военного искусства, под влиянием каких объективных факторов возникают новые формы и способы вооруженной борьбы.
При всех обстоятельствах следует не забывать, что в области военной науки есть как подлинно научная информация, так и элементарная дезинформация, которая распространяется, чтобы увести нас в сторону от истинного пути. Во всяком случае, не надо заблуждаться и искать какие-то высокие материи там, где самым высокоточным оружием становятся доллары и элементарный подкуп всего и вся, как это было в Ираке в 2003 году.
Уметь обороняться
Особо хотелось бы сказать о наступлении и обороне. Опыт Великой Отечественной войны убедительно показал, что объективно основным способом боевых действий является наступление. Без наступления невозможно достичь победы. Однако для успешного ведения войны нужно умелое сочетание как наступательных, так и оборонительных действий. Но к обороне тоже надо относиться серьезно.
Иногда говорят, что в начале войны советские войска вообще не собирались обороняться, а сразу же должны были переходить в наступление. Но это не так. По имеющимся оперативным документам, приграничные военные округа имели задачу: силами армий прикрытия отразить наступление противника и затем вводом в сражение основных сил переходить в наступление.
Обороняться собирались. Но неправильно представляли себе характер оборонительных операций. Оборона рассматривалась лишь как кратковременные действия по отражению вторжения противника с быстрым переходом в наступление. Оборона в стратегическом масштабе с использованием основных сил вообще не предусматривалась. К таким действиям пришлось переходить уже в ходе войны под давлением неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Не учитывалось, что отражение превосходящих сил противника невозможно осуществить накоротке лишь частью сил. Для этого требуется ведение целого ряда напряженных и длительных оборонительных операций и сражений.
Как уже отмечалось, с началом войны большинство дивизий первого эшелона вообще не успело выйти на установленные рубежи и занять оборону. Но, говоря объективно, если бы наши стрелковые дивизии и успели занять оборонительные рубежи, они, будучи слабо оснащенными противотанковыми средствами, были бы не в состоянии противостоять ударам артиллерии, танков и пехоты противника, который на направлениях своих ударов создавал пяти-шестикратное превосходство в силах и средствах.
Об этом можно судить по примеру Курской битвы в 1943 году. Как известно, там мы не вынужденно, а заранее преднамеренно переходили к обороне, имея общее численное превосходство над противником, создали глубокоэшелонированную оборону на глубину до 150-200 км с высокой плотностью артиллерии и противотанковых средств. Но, несмотря на все это, немецко-фашистским войскам в полосе Воронежского фронта удалось прорваться на глубину до 30-35 км, и если бы не силы Степного фронта -резерва Ставки Верховного Главнокомандования, они, возможно, могли бы продвигаться и дальше.
За время войны не было ни одной успешной оборонительной операции, проведенной значительно меньшими силами, чем у наступающего противника. Конечно, когда сил и средств недостаточно, нет другого выхода, как переходить к обороне и определенное время удерживать занимаемый рубеж. Но если противник переходит в наступление с решительными целями, то, располагая значительно меньшими силами, остановить его и тем более сорвать наступление и нанести поражение наступающему противнику далеко не всегда осуществимо.
В 1941-1942 гг. удавалось остановить наступление противника лишь после длительного отступления на сотни километров и ввода в сражение свежих резервов. В ходе оборонительной операции на Сталинградском направлении из резерва Ставки было переброшено 87 новых соединений – это в два раза больше, чем было к началу оборонительной операции. Отражение атак превосходящих сил противника в обороне возможно лишь в тактическом звене. Но в оперативно-стратегическом масштабе при наличии мощных средств огневого поражения и высокой маневренности войск и авиации наступающий, владея инициативой, имеет возможность создавать многократное подавляющее превосходство на избранных направлениях, и для парирования его глубоких прорывов нужны достаточно крупные силы. Однако и в наших современных уставных документах все это должным образом не учитывается.
Это относится и к выработке оперативно-тактических требований, к развитию вооружения. Например, один из авторов публикации в московском еженедельнике пытается доказать, что поскольку мы собираемся только обороняться, то надо разрабатывать танки, пригодные лишь для обороны. Хотя, как известно, в современной обороне будет значительно больше, чем в прошлом, элементов активных наступательных действий. И мы не можем иметь танки для обороны и танки для наступления. Другие «эксперты» призывают делать ставку только на легкие танки, чтобы их удобнее было перебрасывать, не задумываясь о том, что после переброски все равно нужно вести бой. Кстати, и 1941 году мы начинали воевать, имея в основном только легкие танки, но затем перешли на средние и тяжелые.
Однобокий подход дает о себе знать и при разработке некоторых других видов оружия.
К чему готовиться?
Исторический опыт учит, что прежде, чем говорить о характере вооруженной борьбы будущего, необходимо определиться для ведения каких войн и для решения каких задач необходимо строить и готовить Вооруженные Силы и другие войска? В соответствии с новой Военной доктриной Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 5 февраля 2010 г. № 146 для российских Вооруженных Сил и других войск первоочередной становится готовность к выполнению боевых задач в локальных войнах, вооруженных конфликтах и антитеррористических операциях.
При этом надо учитывать, что локальные войны и конфликты в наше время порою носят далеко не ограниченный характер. В Корейской войне с обеих сторон участвовало 2,5 млн чел. В зоне Персидского залива в 1991 году было задействовано 10 тыс. танков. Это больше, чем в Берлинской операции в 1945 году.
Да и борьба с террористами, которые действуют не только мелкими группами. Они могут захватывать целые страны, как это было в Афганистане. При определенных обстоятельствах возможно возникновение и крупномасштабной региональной войны, непосредственной угрозы которой пока нет, но полностью ее исключать нельзя.
С учетом этого образовался определенный разрыв между тем, как мы теоретически представляем характер вооруженной борьбы в будущем и той технической базой, которой располагаем. Говорили и писали: «Каждый военнослужащий должен видеть обстановку в реальном масштабе времени». А когда командир реально попадал на поле боя, как это было, например, в Южной Осетии, то просил мобильный телефон у журналистов, чтобы переговорить с подчиненными. И в этот разрыв между нашими представлениями и реальной жизнью проваливается оперативная и боевая подготовка, содержание которой не в полной мере отражает современный характер военных действий.
В связи с этим, в дополнение к производимым в настоящее время организационным преобразованиям целесообразно предусмотреть более высокую степень мобилизационной готовности Вооруженных Сил к ведению таких войн.
Вполне понятно, что в деле военного строительства приходится исходить из установленных государством рамок, ресурсов, численности Вооруженных Сил.
Однако оборонные задачи существуют объективно и их отменить невозможно. Как показала Великая Отечественная война, если по каким-то соображениям снимаются те или иные оборонные задачи, то в реальной жизни вы все равно с ними столкнетесь, их поставит перед вами противник, сама жизнь. И военную организацию государства необходимо строить, исходя именно из реальных угроз и вытекающих из них оборонных задач, а не на основе 10-15 отвлеченных принципов, годных на все времена и для всех армий мира.
В планах по приданию Вооруженным Силам нового облика мы, безусловно, получаем ряд преимуществ с точки зрения повышения боевой готовности соединений, их мобильности и гибкости управления ими. Но отсутствие полноценных комплектов артиллерии, средств ПВО, авиации, инженерных войск в оперативно-стратегических и оперативных объединениях существенно снижает огневую и в целом боевую мощь группировок Вооруженных Сил на важнейших стратегических направлениях. Поэтому необходимо предусмотреть их создание хотя бы на военное время.
На наш взгляд, мобилизационную компоненту, необходимую на время войны, можно было бы создать вне численности Вооруженных Сил, с учетом американского опыта формирования Организованного резерва и Национальной гвардии.
В целом есть основание полагать, что контуры вооруженной борьбы будущего еще достаточно четко не определены и, по крайней мере, в военной печати они рассматриваются однобоко. Операции, проведенные вооруженными силами США и других стран – участниц НАТО в Ираке, Югославии, Афганистане, носили, по существу, односторонний характер. И еще далеко не ясно, какой характер приобретут военные операции при более высоком уровне применяемых технологий и более активных, решительных действиях другой стороны. Например, во Вьетнаме из запущенных противолокационных ракет «Шрайк» вначале каждая вторая, а затем только каждая третья-четвертая попадали в цель, а 18 апреля 1971 г. из запущенных израильтянами в зоне Суэцкого канала 72 ракет цели достигла лишь одна. Потому, что там, на фронте 100 км, были включены более 150 различных РЛС, и «шрайки» начали терять цель. Когда новые средства будут применяться не изолированно, а в общей массе других средств, их эффективность может быть другой. Конечно, такие новые явления, как бесконтактные операции существенно меняют характер вооруженной борьбы и при пассивном сопротивлении, как это было в районе Персидского залива или в Югославии, приводят к неизбежному поражению другой стороны. Помимо создания и освоения нового высокоточного оружия необходимо разрабатывать и осваивать более активные, решительные способы стратегических и оперативно-тактических действий, навязывать противнику те из них (в том числе контактные), которых он больше всего избегает. Достаточно вспомнить, как в 1941 году советское командование, несмотря на потери значительной части авиации и вынужденное отступление в глубь страны, сумело наносить удары по Берлину и Кенигсбергу. Важно преисполниться решимостью стойко сопротивляться агрессору, чего не было ни в Югославии, ни в Ираке.
Тезисы доклада на военно-научной конференции «Уроки и выводы из опыта Великой Отечественной войны для строительства и подготовки Вооруженных Сил РФ в современных условиях» 6 марта 2010 г.