Лота В. «Морис»
кандидат исторических наук,
рисунки Николая ЛЕБЕДЕВА
«Омега»
В феврале 1941 года в Вашингтон прибыла жена Сергеева Нина Александровна. Она знала, что ее муж работает в разведке и выполняет специальное задание. Какое это было задание, Нина не знала. В Москве перед отъездом в США с ней беседовал Михаил Мильштейн. Он предупредил, чтобы Нина этим вопросом не интересовалась.
Иногда Лев Александрович возвращался домой после 23 часов, усталый и не всегда в хорошем настроении. Нина это замечала и как могла создавала мужу благоприятные условия для отдыха.
Сергеев действительно работал напряженно. В Москве по достоинству были оценены его усилия. Ему было присвоено воинское звание капитан. Это событие они вдвоем тихо отметили в домашних условиях. Для всех сотрудников посольства Сергеев был не офицером Красной Армии, а шофером военного атташе.
Центр своевременно переориентировал Сергеева на выполнение новых задач. Правильность этого решения стала очевидной в начале апреля 1941 года, когда в Москве был подписан советско-японский пакт о нейтралитете. Личное участие Сталина в проводах японского министра иностранных дел Мацуока вызвало в США открыто отрицательную реакцию. В условиях обострения американо-японских отношений этот пакт рассматривался в США как акция, свидетельствовавшая об укреплении позиций Японии на Дальнем Востоке, что противоречило интересам США. Об интересах Советского Союза, обезопасившего свои дальневосточные границы после подписания пакта о нейтралитете с Японией, в Вашингтоне никто не думал. Американский прагматизм во внешней политике был удивительным политическим явлением: земной шар мог катиться в преисподнюю, главное, чтобы он в своем падении не затрагивал американские национальные интересы.
Правительство США, недовольное подписанием советско-японского пакта о нейтралитете, не ограничилось только дипломатическим демаршем в отношении Москвы. Государственный департамент, помимо свертывания торговых отношений с СССР, ввел 7 июня 1941 г. ограничение на свободу передвижения сотрудников советских представительств по американской территории. 10 июня Государственный департамент предпринял еще один антисоветский демарш. Персоной нон грата были объявлены два помощника военно-воздушного атташе советского посольства в США.
О вероломном нападении фашистской Германии на СССР семья Сергеевых тоже узнала, находясь в Вашингтоне. Это известие ошеломило не только их, но и всех членов советского дипломатического представительства. Американские журналисты, рассуждавшие до этого нападения о возможном союзе Гитлера и Сталина, после 22 июня писали на страницах своих газет о том, стоит ли помогать Советскому Союзу в войне против фашистской Германии.
Сергеев 25 июня 1941 г. прочитал в газете «Уолт-стрит джорнел» странную статью. В ней говорилось, что «американский народ знает, что принципиальная разница между мистером Гитлером и мистером Сталиным определяется только величиной их усов. Союз с любым из них будет оплачен престижем страны».
Консервативные круги в американских властных структурах в первые же дни войны сформулировали свою позицию приблизительно так: пусть Германия и СССР, Гитлер и Сталин воюют как можно дольше, убивают друг друга в возможно больших количествах, а США активно вступят в войну, когда Германия и Советский Союз будут полностью обескровлены.
Советский Союз и США в те годы разделяла широкая политическая и идеологическая пропасть. Одни политики ее умышленно пытались углубить и расширить, таких было большинство, другие стремились построить мост, который позволил бы объединить усилия двух государств в борьбе против фашистской Германии.
Американский президент Ф.Д. Рузвельт оказался более мудрым и дальновидным политиком, чем большинство его советников и помощников. 9 июля, поблагодарив М.И. Калинина, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, за поздравление с национальным праздником США Днем независимости, Рузвельт писал: «Американский народ ненавидит вооруженную агрессию. Американцы связаны тесными узами исторической дружбы с русским народом. Поэтому естественно, что они с симпатией и восхищением наблюдают за титанической оборонительной борьбой, которую ведет сейчас русский народ».
С первых же дней войны капитан Сергеев прилагал максимальные усилия для добывания сведений, которые бы отражали позицию американского руководства в отношении войны Германии против СССР. В связи с изменением обстановки Центр сообщил Сергееву, что ему присвоен новый оперативный псевдоним «Морис». Этим псевдонимом подписаны сотни донесений, которые Сергеев за годы войны направил из Вашингтона в Москву.
Первую встречу с «Доктором» разведчик провел в одном из маленьких городков, расположенных за пределами вашингтонской окружной дороги. Встреча проходила летним вечером на берегу малолюдного озера, расположенного в крупном парке. В строго назначенное время «Морис» подошел к пожилому человеку, сидевшему на берегу и увлеченному рыбной ловлей. В тот вечер, видимо, был хороший клев. По крайней мере, в садке у этого рыбака плескалось несколько крупных карпов.
После встречи с «Доктором» разведчик доложил в Центр о том, что он с работой по поддержанию связи с агентом справится. И дал положительную оценку «Доктору» и его возможностям. «Работает не за страх, а за совесть», — докладывал «Морис» в Центр и продолжал: «Сообразителен. Инициативен. Скромен. На деньги не жаден. Хорошо разбирается во внутренней обстановке и внешней политике. Его помощники пока не имеют нужных нам возможностей. «Министр» сотрудничать с нами не желает. Он этой работы боится. «Мастер» имеет реальные возможности оказывать нам помощь. И, вероятно, будет это делать. Однако с ним необходимо провести дополнительную работу».
Центр одобрил результаты встречи разведчика с «Доктором» и дал ему указание по активизации работы с источниками. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, отношение «Министра» и «Мастера» к сотрудничеству с советской разведкой изменилось. Они, имевшие доступ в высшие американские политические и военные круги, отчетливо увидели, что правительство США, обещавшее СССР передачу сведений военного характера о фашистской Германии и ее вооруженных силах, не выполняло своего обещания. Высказывания отдельных влиятельных политиков о том, что пусть русские и немцы как можно больше убивают друг друга, воспринимались «Министром» и «Мастером» как несправедливые. И они решили оказывать помощь Советскому Союзу в его войне против гитлеровской Германии.
«Доктор» тоже активизировал свои усилия. Но он не имел серьезного опыта разведывательной работы, и поэтому «Морис» на каждой встрече с ним терпеливо и настойчиво обучал его премудростям добывания секретных документов.
Сергеев к сентябрю 1941 года завершил создание своей резидентуры. В Центре резидентура получила кодовое наименование «Омега».
Добровольные и бескорыстные помощники Сергеева занимали высокие посты в различных американских правительственных учреждениях. В состав резидентуры Сергеева входили офицеры из американского Министерства обороны, одной разведывательной службы, важных комиссий конгресса, а также из влиятельных организаций, занимавшихся оценкой состояния и путей развития военно-политической обстановки в Европе, на Дальнем Востоке и в других регионах.
Обычно, когда появляются новые книги о деятельности той или иной разведывательной службы, любознательные читатели и дотошные исследователи из соответствующих контрразведывательных структур определенных государств в таких публикациях пытаются найти сведения о невыявленных источниках той или иной разведки. Цель — разоблачение и пусть хотя бы и запоздалое, но неизбежное наказание уцелевшего агента.
Источники, в годы Второй мировой войны помогавшие в работе военному разведчику капитану Л.А. Сергееву, не были выявлены американской контрразведкой. Поэтому в этой книге их действительные имена не названы, а псевдонимы изменены. Они заслужили к себе уважение. Благодаря их усилиям и усилиям Л.А. Сергеева Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин своевременно получал важные сведения, позволявшие ему принимать правильные решения. Для подтверждения этого утверждения можно было бы вспомнить о том, что Сергеев — «Морис» — направил в Центр сведения, что Япония не намерена нападать на Советский Союз в июле — октябре 1941 года. Шесть раз «Морис» докладывал в Центр о том, что «Япония останется вне войны». Такие же сведения поступали в Москву от Рихарда Зорге. Данные Сергеева и Зорге, поступавшие из Вашингтона и Токио, убедили Сталина, и он принял решение о переброске сибирских дивизий для укрепления обороны Москвы.
В 1942-1944 гг. Сергеев сообщал в Центр точные сведения о развитии позиции правительства США в отношении проблемы открытия второго фронта, о целях американской делегации на переговорах в Тегеране во время встречи с И.В. Сталиным. Данные Сергеева полностью подтвердились.
Характеризуя работу Сергеева, Мильштейн писал: «…За время работы за рубежом товарищ Сергеев проявил себя инициативным и энергичным работником. Порученные задания выполняет добросовестно и аккуратно. Группа Сергеева со времени его приезда выросла количественно и систематически дает военно-политическую информацию большой ценности. Сергеев политически выдержанный и грамотный командир. В личной жизни скромен, бдителен. За хорошую работу часто получает благодарности от командования отдела»…
Случайный человек в разведке
Жизнь любого коллектива сложна и наполнена большими и маленькими противоречиями. Количество этих противоречий зависит от личных качеств сотрудников, входящих в любой коллектив.
Жизнь маленького коллектива аппарата военного атташе советского посольства в Вашингтоне тоже не была безоблачной. Успешная работа капитана Сергеева вызвала зависть у одного из сотрудников аппарата. Отозванный из командировки, он прибыл в Центр и 27 декабря 1943 г. передал подполковнику Мильштейну записку, озаглавленную следующим образом: «Личные впечатления о товарище Сергееве Л.А.». Поразительный это документ. Никогда ничего подобного не приходилось читать. Долго раздумывал о том, стоит ли о нем вообще упоминать. И все-таки пришел к выводу что это письмо стоит опубликовать целиком, не называя фамилии его автора. Важен не конкретный человек с его личными впечатлениями о товарище, а сам факт такого отношения, факт появления даже в маленьком разведывательном коллективе случайных людей.
Случайный человек в разведке докладывал в декабре 1943 года: «По совместной работе знал тов. Сергеева с начала 1940 г. по май 1943 г. За этот период он проявил себя в следующем.
Как работник трудолюбив, усидчив и, не считаясь со временем и даже личным здоровьем, может работать столько, сколько требует дело. В работе настойчив, инициативен и упорно добивается выполнения поставленных Центром перед ним задач. При данных деловых качествах мог бы стать идеальным офицером-разведчиком, если бы не имел ряд серьезных личных недостатков следующего порядка:
1. Чрезвычайное высокомерие и эгоизм. Он считает, что быть разведчиком и хорошо работать может только он, а все остальные являются бездарными в этом отношении. В результате такого отношения к делу можно с уверенностью сказать, что в посольстве, в аппарате военного атташе нет ни одного человека, кто бы мог положительно отозваться о личных качествах и поведении тов. Сергеева. В результате этого он одинок, не может ужиться с людьми, не имеет даже просто товарищей, не говоря уже о дружбе и друзьях. Это так необходимо для успешной работы за границей.
2. К высокомерию прибавляется еще резкость и вспыльчивость характера. Он не может говорить с людьми не ругаясь, обзывает их всегда довольно грубыми именами вроде «дурак», «идиот» и т.д., что окружающие после первого же разговора с ним не хотят иметь с ним дела. По отношению к старшим по званию такое же поведение ведет к прямой недисциплинированности.
3. Афиширование себя как разведчика до такой степени, что нет ни одного работника в наших органах в Вашингтоне, кто не знал бы, что Сергеев занимается разведывательной деятельностью.
4. Болезненно переносит все замечания со стороны старших о его недостатках, нервничает до такой степени, что распускает слезы и выглядит мальчишкой.
5. В культурном отношении очень отстал, в общении груб, придирчив и неприятен.
О недостатках в его работе мне известен только один случай. В 1941 году в аппарат военного атташе пришел один белогвардеец (фамилии не помню) и заявил, что Сергеев хотел завербовать его, но подошел к этому делу очень грубо. Он отказался от работы с Сергеевым и предложил свои услуги майору Овчинникову. Белогвардейцу было отказано. Надо полагать, что о работе тов. Сергеева он донес в американскую контрразведку.
Более того, тов. Сергеев полностью сменил «крышу». Числясь в аппарате военного атташе, он никогда не бывает в аппарате и не ведет там никакой работы, что тоже не могло уйти от внимания американской разведки.
Указанные выше недостатки сильно бьют по тов. Сергееву как разведчику снижают его качества как разведчика, частично разоблачают его как нашего человека. А посему Сергеев заслуживает самого серьезного внимания».
Под этой запиской стоит неразборчивая подпись. Восстанавливать истинную фамилию этого человека не хотелось. Как он оказался на работе в аппарате военного атташе, понять несложно — такие личности, воспитанные на осколках борьбы с «врагами народа», существовали в различных армейских коллективах Действующей армии. Были они и в военной разведке.
Письмо наблюдательного сотрудника аппарата военного атташе было прочитано в отделе, который руководил работой капитана Сергеева и подшито в его оперативное дело. Таковы были требования. Но мер, направленных на искоренение «вредных личных и деловых качеств капитана Сергеева» принято не было.
24 декабря 1943 г., подводя итоги работы Сергеева за минувший год, начальник ГРУ сообщал разведчику: «отмечаю большие успехи, достигнутые в области добывания ценных оригинальных материалов и ценной срочной информации, ежедневно поступающей от вас. Вашу работу и работу вашего коллектива оцениваю как хорошую».
Его знали в Большом Доме
Центр постоянно оказывал Сергееву и его семье значительное внимание. В 1943 году по указанию начальника ГРУ была налажена постоянная помощь матери капитана Сергеева, проживавшей в Махачкале. По заданию Центра в столицу Дагестана выезжал лейтенант интендантской службы Садовников. На продовольственном складе Главного разведывательного управления по указанию начальника военной разведки генерал-лейтенанта И. Ильичева офицеру Садовникову выдали продуктовый набор, который он должен был передать матери капитана Сергеева — Марии Александровне. В этот незамысловатый набор входило по пять банок мясных и рыбных консервов. На складе не оказалось риса, вермишели и других макаронных изделий. Поэтому Садовникову выдали 4 кг манной крупы. Набор дополнили 2 кг сала, 1 кг сахара, банка сгущенного молока и пачка чая.
Овчинников посетил мать Сергеева в Махачкале, передал ей письма от сына, продуктовый набор от начальника военной разведки, оказал ей через местный городской военный комиссариат помощь в медицинском осмотре.
После посещения Марии Александровны лейтенант Садовников отправил в Москву срочную телеграмму, в которой сообщил новому начальнику отдела полковнику Муромцеву: «Сергеева проживает по старому адресу. Посылку вручил, письма передал. Задание выполнил».
В тот же день начальник Главного разведывательного управления направил «Морису» шифртелеграмму следующего содержания: «Ваши письма переданы матери. Ей вручен продуктовый набор, оказана медицинская помощь. Ее письмо будет направлено Вам ближайшей оказией. Мать жива-здорова. Шлет вам привет. «Директор».
Эту посылку доставил в Махачкалу лейтенант Л.А. Соколов.
Забота, проявляемая Центром о семье разведчика Л.А. Сергеева, была неординарной. Она находилась под личным контролем начальника Главного разведывательного управления генерал-лейтенанта И. Ильичева. Это объясняется тем, что Сергеев смог создать в американской столице небольшую резидентуру военной разведки, о существовании которой знал даже Верховный Главнокомандующий.
«Директор» писал Сергееву по этому поводу следующее: «В обстановке войны ваши задачи сводятся к регулярному и быстрому информированию нас по всем военно-политическим вопросам, касающимся в той или иной мере нас и способным помочь нам в нашей борьбе. Вашим сообщениям мы придаем большое значение. Продолжайте работу по подбору новых людей, имеющих доступ к ценным сведениям. В Москве в Большом Доме знают о Вас и вашей работе…».
Большим Домом начальник Главного разведывательного управления называл Кремль.
Успехи в добывании важных сведений давались «Морису» с большим трудом. Трудности периодически возникали даже там, где, казалось, их не должно было быть. В 1942 году возникли проблемы в работе с «Доктором». «Морис» хорошо изучил этого человека, полностью доверял ему и обучил его всем мерам безопасности и конспирации. Несмотря на категорический протест «Доктора», бескорыстно помогавшего «Морису», разведчик убедил его в необходимости компенсации всех расходов источника, связанных с его разведывательной работой. Сделать это было непросто.
Однажды «Доктор» сам попросил «Мориса» выделить ему 300 долл. на лечение. Сергеев через тайник передал своему проверенному источнику 1000 долл. Через неделю при передаче документов через другой тайник, «Доктор» возвратил разведчику 700 долл. Этот поступок американца «Морис» часто вспоминал после окончания войны, когда встречался с молодыми разведчиками и рассказывал им о своей работе и взаимоотношениях с источниками, которых он уважал, ценил и всегда был готов оказать им любую помощь. Задачи, которые Центр ставил перед «Морисом», постоянно возрастали. Прежде всего они расширялись количественно. Требования к качеству, полноте и своевременности добываемых сведений также продолжали расти.
Обстановка на фронтах была предельно сложной, Генеральный штаб ежедневно требовал свежие данные о планах германского командования и боевом составе немецких армейских групп, действовавших на советско-германском фронте. Отношения «Мориса» с Центром складывались исходя из обстановки на фронте и от количества и качества добывавшихся им сведений. В августе 1941 года Вашингтон посетил начальник военной разведки генерал-лейтенант Ф.И. Голиков. Он встретился с «Морисом» и подробно обсудил с ним состояние дел в резидентуре «Омега». Голиков попросил «Мориса» организовать ему личную встречу с «Доктором». За короткое пребывание в Вашингтоне Голиков дважды встречался с этим источником, выслушал его оценку внешнеполитического курса американского правительства в отношении СССР и возможных направлений ее развития. Во время встреч с источником, происходивших в присутствии «Мориса», Голиков просил «Доктора» максимально усилить работу по добыванию сведений военно-политического характера и расширить поиск надежных людей, которые могли бы оказать реальную помощь в добывании сведений, прежде всего, о фашистской Германии. Такие сведения нужны были в советском Генеральном штабе.
Голиков встретился и с военным атташе полковником Сараевым, который настаивал на том, чтобы удачливый разведчик «Морис» был подчинен ему по оперативной работе.
Начальник разведки отверг предложения Сараева, подтвердил полную самостоятельность старшего лейтенанта Сергеева в оперативной работе и его прямое подчинение только Центру.
Находясь в Вашингтоне, Голиков дал указание в Москву переоформить Сергеева с должности шофера на должность делопроизводителя аппарата военного атташе, установил ему своим приказом новый повышенный оклад. Голиков телеграфировал в Центр по этому поводу следующее: «это более соответствует фактической крупной роли и большевистскому отношению Сергеева к выполнению заданий Центра».
После встреч с начальником военной разведки Сергеев с новой силой приступил к выполнению новых задач. Через месяц его резидентура пополнилась новым источником, передававшим важные военные сведения «Мастеру». Он получил псевдоним «Мавр». Причина, из-за которой «Мавр» стал передавать секретные сведения, была проста. Источник знал, что такие сведения необходимы Советскому Союзу в его борьбе против фашистской Германии, но эти разведсведения представителям советского командования не передавались. «Мавр» это видел и решил устранить несправедливость.
«Мавр» вырос в семье известного сенатора, работал в важном правительственном учреждении и имел доступ к действительно серьезным документам военно-политического характера. Новый источник также оказался способным вербовщиком. В 1942 году он привлек к работе «Медею», сотрудницу одного из управлений американской разведки.
Стремясь как можно быстрее выполнить задание начальника военной разведки по привлечению новых источников, «Морис» провел операцию по изучению и вербовке агента «Мерлин». Сообщив в Центр о том, что «Мерлин» готова на бескорыстной основе передавать ему важные сведения, «Морис» неожиданно для себя получил строгое замечание от «Директора». Начальник военной разведки, скорее всего — сотрудник отдела, руководившего работой «Мориса», был недоволен тем, что резидент осуществил эту вербовку без разрешения Центра и запретил ему ставить перед «Мерлин» какие-либо разведывательные задания.
Отвечая Центру, «Морис» писал, что «Мастер», рекомендовавший привлечь к работе «Мерлин», очень хорошо ее знает и убежден в ее надежности. Настойчиво добиваясь разрешения на работу с «Мерлин», Сергеев писал в Центр: «Еще раз докладываю, что я далек от каких-либо авантюр, и все мои предложения основаны на серьезной базе и, кроме того, никто не снимал с меня ответственности и задач по привлечению к работе новых людей, чем я и занимаюсь».
В Центре, получив такое сообщение резидента, наконец, согласились с его настойчивостью и разрешили работу с «Мерлин». После этого указания Центра «Морис» докладывал начальнику Главного разведывательного управления: «Вопрос внедрения наших источников в разведывательную систему США, который был поставлен Центром перед резидентурой в конце 1942 года в качестве перспективной задачи, можно считать решенным».
В ноябре 1942 года Центр приказал «Морису» восстановить связь с агентом «Март». Характеристика «Марта», присланная Центром «Морису», удивила резидента. По данным Центра, этот источник в прошлом не проявлял активности в добывании сведений. «Морис» провел встречу с «Мартом». Выяснилось, что «Март» недоволен тем, как предыдущий его руководитель из советской разведки неадекватно оплачивал его услуги. Оказалось, что «Март» за переданные документы не получил обещанного солидного денежного вознаграждения. Требования «Марта» были, видимо, справедливые и обоснованные. «Морис» обещал источнику в короткий срок восстановить истину и урегулировать эту проблему.
Запрос в Центр, сделанный «Морисом», заставил пересмотреть отношение к этому источнику. Оказалось, что «Марту» действительно не было выплачено крупное денежное вознаграждение за переданные материалы. Причина происшедшего «Морису» была понятна. Некоторые ответственные работники Центра отдавали предпочтение тем источникам, которые сотрудничали с разведкой на бескорыстной основе. С такими источниками было легче работать и в Центре, и на месте. Некоторые объясняли такое сотрудничество экономией государственных средств, необходимых для закупок вооружения в тех же США. Поэтому, когда «Март» потребовал вознаграждение за выполненную работу, его посчитали рвачом и временно прекратили с ним всякие отношения. Скупой платит дважды. Секретные сведения, передаваемые «Мартом» советской военной разведке, стоили значительно больше тех вознаграждений, на которые рассчитывал агент.
«Морис» более гибко подошел к работе с источником. Он убедил Центр выплатить «Марту» вознаграждение и попытаться наладить с ним работу на материальной, а не на идейной основе.
Центр согласился с предложением «Мориса», возложив ответственность за все возможные последствия работы с этим источником на Сергеева.
«Морис» еще раз встретился с «Мартом», передал ему вознаграждение за прошлые услуги и договорился о том, что он устанавливает источнику фиксированную ежемесячную оплату его услуг по заданиям разведки. «Март» согласился. Через некоторое время он стал активным и ценным источником резидентуры «Омега».
Интересны сравнения результатов работы «Мориса» в 1941 и 1943 годах.
В 1941 году «Морис» не добыл ни одного секретного документа, направил в Центр 123 информационных донесения и привлек одного нового источника. В 1943 году резидент «Морис» направил в Центр 2401 секретный документ, 420 срочных донесений и завербовал еще одного источника ценных сведений.
В августе 1944 года начальник Главного разведывательного управления докладывал Верховному Главнокомандующему: «ГРУ в течение ряда лет работало над созданием в США важной разведгруппы, способной широко освещать внешнюю политику правительства США и деятельность основных правительственных учреждений. Можно с уверенность сказать, что ГРУ удалось создать организацию, дающую материалы большой государственной важности. Эта организация систематически работает в течение последних двух лет. Среди полученных нами материалов имеются…
Наши источники могут выполнять крупные правительственные задания по освещению важнейших военных и военно-политических проблем…»
По итогам работы за годы Второй мировой войны резидентура Л.А. Сергеева по количеству и качеству добытых материалов была признана одной из лучших в военной разведке.
Было бы неправильным считать, что превращение «Омеги» в столь эффективную зарубежную структуру военной разведки в годы Великой Отечественной войны стало возможным только усилиям Л.А. Сергеева. Несомненно, Сергеев был талантливым руководителем и умелым разведчиком. Его блестящий комбинационный ум, хорошо развитые оперативные способности, умение находить главные пути в решении сложнейших проблем разведывательной работы неоспоримы. Они, безусловно, были основой активной, эффективной и скрытной работы «Омеги». Ни один из источников, помогавших Сергееву в годы войны, не попал в поле зрения американской контрразведки. В этом тоже заслуга резидента «Мориса» — майора Льва Александровича Сергеева.
Еще одна его заслуга состоит в том, что он смог создать небольшую, но очень эффективную резидентуру военной разведки. Состав ее был неоднороден. В основном это были молодые офицеры Красной Армии, самоотверженно, старательно и добросовестно выполнявшие задания Центра и указания резидента «Мориса». Одним из них был разведчик «Чейс», работавший под командованием Сергеева с 1942 по 1945 год. Этот офицер до службы в военной разведке окончил Ленинградский педагогический институт иностранных языков, опыта разведывательной работы не имел. Но под руководством «Мориса» он успешно руководил работой одного ценного источника, выполнял задачи по вербовке новых агентов и успешно решал другие важные задачи. Сергеев умел строить отношения с окружавшими его офицерами. Они видели в нем разведчика-профессионала, уважали его, набирались опыта трудной и опасной разведывательной работы.
В 1943 году Центр направил в Вашингтон оперативного работника, имевшего оперативный псевдоним «Номад». Он назначался на должность заместителя «Мориса». По замыслу Центра, «Номад» должен был заменить Сергеева в 1944 году.
Но произошло невероятное. Через полгода «Номад», на месте ознакомившись с объемом работы, выполняемой резидентом «Морисом», с его загрузкой, и узнав, каким авторитетом Сергеев пользуется среди работавших с ним офицеров, написал в Центр обстоятельное письмо, в котором утверждал, что руководить резидентурой «Омега» может только «Морис». Более того, «Номад» в своем письме поверг критике некоторых работников Центра за необъективное отношение к «Морису».
«Морис» продолжал руководить резидентурой «Омега» до конца Второй мировой войны. Центр получал от него документы по вооруженным силам стран фашистского блока. В этих документах освещались состав, дислокация немецких группировок, оперативные планы немецкого командования и замыслы по их осуществлению.
За несколько лет работы в Вашингтоне «Морис» и его источники добыли значительное количество документальных материалов. Их было необходимо каким-то образом срочно доставлять в Центр. Разведывательные сведения представляют ценность, если они доставлены в Центр своевременно. «Морис» это хорошо понимал. Он разработал систему переброски через Атлантический океан и охваченную войной Европу больших объемов добытых им секретных документов. Источники «Мориса» добывали данные почти из 70 американских министерств, ведомств, управлений, комитетов и подкомитетов различных государственных структур США. Сведения о первых секретных контактах А. Даллеса с представителями К. Вольфа тоже были добыты «Морисом».
Отношения Центра и «Мориса» на протяжении его спецкомандировки развивались не всегда ровно. Это, видимо, происходило из-за частой замены офицеров в центральном аппарате, которые руководили работой резиденту-ры «Омега». Благодарности и другие поощрения сменялись необоснованными упреками. Это мешало деятельности «Мориса». 30 июня 1943 г. он был вынужден написать в Центр письмо, в котором попытался тактично обратить внимание на необоснованность упреков в его адрес. «За последние полгода мы направили в Центр более 1000 секретных документов», — писал «Морис» и просил дать этим материалам объективную оценку. Это письмо «Мориса» дошло до начальника Главного разведывательного управления генерал-лейтенанта И.И. Ильичева. Изучив его, начальник военной разведки написал на этом письме следующую резолюцию: «Ругали «Мориса», видимо, зря. Материалы от него идут хорошие. Обижаться нельзя. Дай Бог, чтобы каждое хозяйство давало такие же материалы. Надо составить ответ (телеграфом), где указать, что материалы очень ценные, особенно от «Мастера». Продолжайте работать»…
После этой резолюции начальника ГРУ количество упреков в адрес «Мориса» резко уменьшилось. Однако расхождения между работниками Центра и «Морисом» по некоторым оперативным вопросам проявлялись в 1944 и 1945 годах.
В 1944 году, например, «Морис» отказался от денежной премии, которой наградил его Центр за успешную работу. «Морис» писал по этому поводу: «В условиях войны я денежных премий не принимаю».
Эта позиция резидента так и не была понята работниками Центра. В одном из писем в Центр все в том же 1944 году «Морис» писал: «На будущее я рекомендовал бы резидентов шоферами не назначать, шоферам работу шифровальшщиков не поручать и резидентам под видом «крыш» по две с лишним работы не давать».
Когда «Морис» писал это письмо, а происходило это в сентябре 1944 года, резидентура «Омега» своими силами добыла за девять месяцев 2420 ценных секретных документов и направила в Центр 305 ценных срочных донесений.
Высокие результаты работы «Омеги» были настолько очевидны, что Центр, уже по своей инициативе, в августе того же 1944 года запросил мнение «Мориса» о представлении к правительственным наградам его источников.
В ответной телеграмме «Морис» обосновал свои предложения. В феврале 1945 года Центр сообщил «Морису», что его предложения учтены.
22 февраля 1945 г. начальник Главного разведывательного управления поздравил весь коллектив резидентуры «Омега» с Днем Красной Армии. Генерал-лейтенант И. Ильичев сообщал «Морису»: «Поздравьте «Мастера», «Доктора», «Милорда», «Малыша», «Мавра», «Медею» и «Мерлин» с высокими правительственными наградами за их преданную и весьма ценную работу».
В радиограмме Центра сообщалось, что «Мастер», «Доктор» и «Милорд» награждены орденами Ленина, «Малыш» — орденом Красного Знамени, «Муза» — орденом Знак Почета, «Медея» — орденом Красной Звезды, «Мерлин» — медалью «За боевые заслуги».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1945 г. были награждены сотрудники рези-дентуры «Омега» и офицеры Центра. Майор Сергеев Л.А. был награжден орденом Ленина, его боевой самоотверженный помощник старший лейтенант Грудинко Б.С. («Чейс») — орденом Отечественной войны 1-й степени, капитан Савельев М.С. («Ма-ров») — орденом Красной Звезды.
Были награждены и офицеры Центра, руководившие работой резиден-туры «Омега». Полковники М.Н. Муромцев и М.А. Мильштейн были награждены орденами Ленина.
Начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант И.И. Ильичев этим же Указом был награжден орденом Кутузова 1-й степени.
Общий итог работы майора Л.А. Сергеева был подведен в январе 1946 года по его возвращении в Москву. В заключении по работе Сергеева в США отмечалось: «Созданная «Морисом» группа агентов была признана Центром весьма ценной. Одновременно с увеличением агентурной сети «Морис» добился активизации ее работы. Преодолевая трудности в руководстве агентурной сетью, «Морис» умело руководил своими агентами, которые передали ему около 20 тыс. листов секретных и совершенно секретных документов. Материалы агентов резидентуры «Мориса» отражали важные вопросы и в своем большинстве использовались для докладов Советскому правительству…
За выполнение заданий командования ГРУ в США майор Сергеев Л.А. награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и медалью «За победу над Германией»…