Пронин А. Маршал Победы
НЕТ, ПОЖАЛУЙ, В ОТЕЧЕСТВЕ НАШЕМ человека, не слышавшего о Г. К. Жукове. Он вошел в золотую летопись успехов отечественного оружия с величественным титулом Маршала Победы. А ведь на протяжении четверти века, вплоть до конца 60-х годов, имя его в нашей стране преднамеренно замалчивалось. Мы остановимся на некоторых событиях из жизни Георгия Константиновича – полководца и человека.
«Мы позволяем противнику ударить в тыл всей нашей группировке…»
В начале января 1941 года с командующими войсками и начальниками штабов военных округов Советского Союза были проведены две оперативно-стратегические игры. В обеих за «синюю» («западную») сторону играл командующий Киевским особым военным округом генерал армии Г. К. Жуков, а за «красную» («восточную») – командующий Западным особым военным округом генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов. Мероприятия эти преследовали цель проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия и действия войск в начальный период войны. На топографических картах местности, расстилавшейся вдоль советско-германской границы, были обозначены близко к действительности объединения и соединения СССР и нацистского рейха. Жуков, имея в своем распоряжении до 150 дивизий, решил разместить главные силы западных (то есть немцев) в Восточной Пруссии и оттуда наносил главный удар вдоль побережья Балтики в направлении Риги – Двинска. В предусмотренном им первоначальном ударе было задействовано 60 дивизий.
«Восточные» ответили контрударом почти всеми силами, оставив минимальные резервы. Тогда Жуков отвел свои войска назад, на сильные приграничные позиции, и активной обороной встретил на них войска Павлова. Затем, усилив свою группировку за счет сохраненного резерва, снова перешел в стремительное наступление...
В ходе подобных тренировок первенство обычно присуждалось «красным», то есть своим войскам. Однако на этот раз Жуков так организовал и распределил свои силы, нанес столь мощный заключительный удар, что посредники не смогли отдать перевес «восточным» и присудили победу «западным».
На разборе этих операций в Кремле с участием членов Политбюро ЦК ВКП (б) и руководства Наркомата обороны Сталин спросил Павлова:
– В чем кроются причины неудач «красной» стороны?
Потерпевший «поражение» командующий войсками ЗапОВО ответил:
– В играх такое бывает, на то они и игры…
Жуков же в своем выступлении был настроен куда серьезней и подчеркнул, что обнаружилась невыгодная оперативная конфигурация реального построения наших войск, особенно в районе белостокского выступа, где сосредоточено очень большое количество частей и соединений.
– Мы позволяем противнику ударить из района Бреста и Сувалок в тыл всей нашей белостокской группировке, – подытожил Георгий Константинович, что вызвало негативную реакцию со стороны Д.Г. Павлова.
Сталин с интересом выслушал и выступление Жукова, и его полемику с генералом Павловым. После победы Жукова над японцами на Халхин-Голе у Сталина сложилось мнение о Георгии Константиновиче, как об умном и способном военачальнике. Это мнение в результате оперативно-стратегических игр у него еще более укрепилось. На следующий день после их разбора, 13 января, Сталин вызвал Жукова в Кремль и сообщил, что Политбюро решило назначить его начальником Генерального штаба, освободив от этой должности К. А. Мерецкова.
– Я никогда не работал в штабах. Всегда был в строю, – после некоторого молчания сказал Жуков. – Начальником Генерального штаба быть не могу…
– Политбюро решило назначить вас, – подчеркнул Сталин, сделав акцент на слове «решило». Георгию Константиновичу ничего не оставалось, как подчиниться.
Во главе Генерального штаба он пробыл около семи месяцев, по 29 июля 1941 г., до конфликта со Сталиным по поводу возникшей необходимости оставить Киев и отвести войска Юго-Западного фронта за Днепр…
«Пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным…»
9 сентября 1941 г. командующего Резервным фронтом Г. К. Жукова, успешно завершившего Ельнинскую операцию – первую наступательную операцию советских войск в Великой Отечественной войне,- срочно вызвал Сталин.
10 сентября вечером Георгий Константинович уже был в кремлевской квартире Верховного Главнокомандующего. За ужином Сталин поставил ему новую задачу:
- Вылетайте в Ленинград. Там очень тяжелое, можно сказать, катастрофическое положение. Просто безнадежное. Взяв Ленинград и соединившись с финнами, немцы могут ударить в обход с северо-востока на Москву, и тогда обстановка осложнится еще больше…
В тот же вечер И.В. Сталин и начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников подписали приказ, которым ГК. Жуков назначался командующим Ленинградским фронтом вместо Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова. На следующий день Георгий Константинович, взяв с собой генерал-лейтенанта М. С. Хозина и генерал-майора И. И. Федюнинского, вылетел в город на Неве.
На аэродроме их никто не встретил - Ставка не предупредила ленинградцев о смене командования. В город Жукова и его спутников подвез на своей машине командующий ВВС Ленфронта генерал Новиков. Потом их долго не впускали в Смольный - у москвичей не было пропусков, выданных штабом фронта. Наконец Жуков, не снимая шинели и фуражки, прошел в кабинет, где шло заседание военного совета Ленфронта.
Обсуждался вопрос, в каком порядке уничтожать важнейшие объекты города, потому что враг, вплотную подойдя к городу, с 9 сентября уже штурмовал его… Шла речь и о том, чтобы взорвать боевые корабли Балтийского флота, дабы они не достались противнику.
Георгий Константинович сел на свободный стул и какое-то время слушал, нахмурившись, эту дискуссию. Затем подал Ворошилову записку от Сталина, в которой тот сообщал, что Жуков назначен командующим Ленинградским фронтом, а Клименту Ефремовичу надлежит сдать командование и немедленно вылететь в Москву. Ворошилов молча прочитал эту записку и не мог промолвить ни слова… Жукову пришлось самому объявить присутствующим о своем назначении. Заседание Военного совета он немедленно закрыл и предложил впредь не вести никаких обсуждений сдачи города, а сделать все необходимое, чтобы отстоять его.
- Будем защищать Ленинград до последнего человека! - решительно произнес Жуков.
По словам писателя Константина Симонова, новый командующий Ленинградским фронтом тогда же велел командующему Балтийским флотом вице-адмиралу В.Ф. Трибуцу немедленно разминировать уже подготовленные к взрыву корабли и подвести их ближе к городу, чтобы они могли вести огонь по наступающим гитлеровцам.
– Когда потом немцы пошли в наступление на Приморском участке фронта, моряки так дали по ним со своих кораблей, что они просто-напросто бежали, – рассказывал Жуков впоследствии Симонову. – Еще бы, шестнадцатидюймовые орудия! Представляете, какая это силища?
Командующий войсками Ленинградского фронта генерал армии Г.К. Жуков
Укрепление обороны шло в максимальном темпе, что требовало и предельного напряжения сил, и постоянно взвинченных нервов. Жуков не щадил ни себя, ни других. Но иначе в тех условиях , видимо, было нельзя.
«Не успеют - под суд пойдешь»
Для полноты картины стоит привести эпизод из воспоминаний начальника инженерного управления Ленфронта Б. В. Бычевского, пересказанных с его слов писателем Владимиром Карповым. Разговор, который произошел у него при первом знакомстве с Жуковым, запомнился ему совершенно обескураживающим впечатлением. Когда Бычевский представился новому командующему фронтом, тот несколько секунд пристально рассматривал начальника инженерного управления...
Как и положено, он доложил: в должности начальника инженерного управления почти полтора года, а прежде, во время советско-финляндской войны, был начинжем 13-й армии на Карельском перешейке.
- Хренова, что ли сменил здесь? -спрашивал Георгий Константинович. - Так бы и говорил. А где генерал Назаров? Я его вызывал…
- Генерал Назаров работал в штабе главкома Северо-Западного направления и координировал инженерные мероприятия двух фронтов, - уточнил Бычевский. - Он улетел сегодня ночью вместе с маршалом Ворошиловым.
- Координировал… улетел… - сказал Жуков. - Что там у тебя, докладывай…
Начинж разложил карты и стал показывать, что было подготовлено до начала фашистского прорыва под Красным Селом, Красногвардейском и Колпино; какие средства имелись на пулковской позиции; что делалось на окраинах города; на берегах и на водной глади Невы; на Карельском перешейке, где усиленно трудились минеры и понтонеры.
Жуков слушал, не перебивая и не задавая вопросов… Потом вдруг его рука как бы ненароком резко двинула принесенные начинжем карты, так что они упали со стола и разлетелись по полу. Пока докладчик собирал упавшее, комфронта, не обращая на него внимания, рассматривал большую схему обороны города, прикрепленную к стене.
- Что за танки оказались в районе Петрославянки? - вдруг резко спросил он.
- Это лишь макеты танков, товарищ командующий, - пояснил Бычевский, показывая на карте знак ложной танковой группировки. - Пятьдесят штук сделано в мастерской Мариинского театра. Немцы дважды их бомбили…
- Дважды! - насмешливо подхватил Жуков. - И долго там держишь эти игрушки?
- Два дня.
- Дураков ищешь? - продолжал генерал армии. - Ждешь, когда немцы сбросят тоже деревяшку?
И жестко подвел итог:
- Сегодня же ночью убрать макеты оттуда! Сделать еще сто штук и завтра с утра все это поставить в двух местах за Средней Рогаткой. Здесь и здесь… Комфронта ткнул карандашом в карту
- Мастерские театра не успеют за ночь сделать сто макетов, - неосмотрительно возразил начинж.
- Не успеют - под суд пойдешь, - Жуков, подняв голову, выразительно осмотрел подполковника с головы до ног. -Завтра сам проверю!
Отрывистые, угрожающие фразы Жукова запомнились подполковнику своей обжигающей силой, словно удары хлыстом. Слова командующего, манера его поведения говорили о предельной жесткости, временами переходившей в жестокость. Но сделаем поправку на то суровое время: миндальничать с подчиненными, «входить в положение» каждого, кому ставилась трудная задача, Жуков не считал возможным. Он был предельно требователен к себе и с той же мерой чрезвычайной ответственности относился к другим. Его воля на войне была железной...
Как здесь не вспомнить приказ Георгия Константиновича от 17 сентября 1941 г., в котором он потребовал до последней капли крови оборонять важнейший, южный, рубеж обороны Ленинграда по линии Лигово - Пулковские высоты - Шушары - Колпино. За оставление этого рубежа без письменного приказа Военного совета фронта - расстреливать немедленно, на месте! И командиров, и политработников, и бойцов. Ибо именно в эти дни бои за город достигли наивысшего напряжения.
Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб, страшась гнева Гитлера и спасая свою репутацию, собрал в кулак шесть дивизий и после ожесточенной авиационной бомбардировки нанес удар на узком участке, рассчитывая ворваться в Ленинград. Противостояли же гитлеровцам обескровленные остатки измотанных боями частей. Сражаться они были почти не в состоянии.
Маршал Жуков понимал, что долго они не продержатся. И свой грозный приказ о борьбе до последнего подкрепил созданием на Пулковских высотах ударной группировки, которую смог сформировать за счет всех участков фронта буквально за сутки. 19 сентября эта группировка ударила во фланг наступающему клину фон Лееба.
Для гитлеровского военачальника контрудар оказался полной неожиданностью. У фон Лееба уже не осталось резервов, и он вынужден был снять с участка, где наметился успех, механизированный корпус и бросить его в бой за спасение своего фланга. Хотя советская контратаковавшая 8-я армия пробила не очень глубокую брешь во вражеских боевых порядках, но Жуков все равно добился той цели, которую ставил перед собой: ослабить напор противника на Пулковском рубеже.
Спустя несколько дней фон Лееб отправил Гитлеру подробный доклад, сочиненный им в оправдание случившегося конфуза с «предрешенным» взятием города на Неве. Он красочно расписывал, что Ленинград очень сильно укреплен и превратился в неприступную крепость. Для продолжения штурма ему необходимы дополнительные силы и средства, по крайней мере, несколько пехотных дивизий с танками. Но поскольку фюрер был одержим идеей нового наступления на Москву (операция «Тайфун») и все резервы концентрировал на московском направлении, фон Леебу было разрешено прекратить попытки штурма Ленинграда и перейти к глухой обороне в расчете уморить его защитников голодом…
Так могучая воля Георгия Жукова, его решимость удерживать каждую пядь земли сплотили ленинградцев, вдохновили их на борьбу до последнего вздоха и, в конечном счете, не позволили гитлеровским войскам овладеть невской твердыней.
«Быстроподвижный таран огромной силы»
В 1955 году, к 10-летнему юбилею Победы, Военно-историческое управление Генерального штаба было поручено определить самую яркую по военному искусству операцию Великой Отечественной войны. Обстоятельно изучив и оценив ход боевых действий в течение всех 1418 дней героической эпопеи, военные специалисты пришли к единодушному мнению, что наиболее выдающейся с точки зрения полководческого мастерства является Висло-Одерская операция.
Она проводилась войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов при содействии левого крыла 2-го Белорусского фронта с 12 января по 3 февраля 1945 г. В ходе стремительного наступления с трех плацдармов (магнушевского, пулавского и сандомирского) советские войска прорвали семь мощнейших оборонительных рубежей, заблаговременно созданных между Вислой и Одером, и продвинулись на глубину 500 км, завершив освобождение Польши, овладев Силезским промышленным районом и создав важный плацдарм на р. Одер. При этом 35 немецко-фашистских дивизий были полностью уничтожены, а 25 дивизий утратили боеспособность, потеряв от 50 до 70 % личного состава. В плен было взято 147,4 тыс. чел., захвачено около 14 тыс. орудий и минометов, 1400 танков и штурмовых орудий.
1-м Белорусским фронтом с ноября 1944 года командовал Маршал Советского Союза Г. Жуков. Этот фронт внес решающий вклад в успех битвы за Вислу и Одер, проведя Варшавско-Познаньскую операцию (составную и важнейшую часть Висло-Одерской операции). Если в предыдущих стратегических операциях Жуков чаще всего выступал в роли координатора действий нескольких фронтов, воплощавших в жизнь замысел Ставки, то в этой операции он – творец и исполнитель собственных решений от начала и до победного финала.
Висло-Одерская стратегическая наступательная операция (12 января – 3 февраля 1945 г.)
И пальма первенства как величайшему стратегу ему была отдана 10 лет спустя прежде всего потому, что Георгий Константинович сумел сказать в этой операции принципиально новое слово в военном искусстве – применил свой оригинальный способ прорыва глубоко-эшелонированной обороны в кратчайшие сроки и с минимальными потерями. Писатель В.Карпов, изучавший новаторство Жукова, сравнил его метод организации наступления с действием подкалиберного снаряда, предназначенного, как известно, для пробивания мощной танковой брони. В артиллерийском боеприпасе этого типа за счет вставленного внутрь сердечника резко возрастает ударная сила. Когда выпущенный из орудия подкалиберный снаряд не до конца пробивает броню, спрятанный внутри него тяжелый сердечник, подгоняемый силой инерции, да еще и взрывной волной, затем сам пронзает броневую сталь и, влетая в танк, поражает в ней экипаж и оборудование...
Схематично операция выглядела так. Маршал наметил три участка для прорыва обороны противника. На Магнушевском плацдарме, например, сначала наносили удар три общевойсковые армии, а затем в образовавшийся прорыв вводились две танковые армии. Как только танкисты пробивали главный оборонительный рубеж, дальше во вражеские тылы устремлялись сильные передовые отряды. Вот они-то, мчавшиеся вперед по территории, в меньшей степени насыщенной вражескими силами (большая их часть оставалась позади, на главной позиции), и выступали в роли «сердечников», взламывавших вражескую оборону на всю ее глубину. А взламывать было что!
Шутка ли сказать – семь рубежей гитлеровской оборонительной махины растянулись от Вислы до Одера на 500 км. Каждый рубеж был в глубину 10 – 15 км, имел три позиции и в каждой – несколько траншей, расположенных одна за другой. И минные поля, проволочные заграждения, противотанковые надолбы и рвы, врытые в землю танки и орудия прямой наводки, доты и дзоты. Чрезвычайная насыщенность артиллерией, минометами, пулеметами. А на фронтовых аэродромах было сосредоточено большое количество авиации, готовой поддержать обороняющихся. Если учесть, наконец, что позиции в этой полевой цитадели занимали солдаты вермахта, прекрасно обученные и в большинстве своем фанатично преданные фюреру, тут никак не уйдешь от вопроса: как вообще оказалось возможным прогрызть столь мощную оборону?
«Такая стремительность была достигнута впервые в ходе Великой Отечественной войны, – отмечал спустя годы Маршал. – Особая роль в развитии наступления на фронтах прорыва обороны противника принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстродвижущийся таран огромной силы, прокладывавший путь для общевойсковых армий… Сильные передовые отряды наносили глубокие удары, в то же время не ввязываясь в затяжные бои с отдельными группировками противника… Противник не сумел практически ни на одном из заранее подготовленных рубежей организовать прочную оборону».
Высочайший темп наступления обусловил и то, что советские войска понесли потери, весьма небольшие для операции такого грандиозного масштаба: 17 тыс. убитыми и около 60 тыс. ранеными и больными.
Сколько же десятков, а может быть, и сотней тысяч жизней своих солдат и офицеров сберег Жуков в 1945 году?
Сберег за счет продуманной организации наступления. Это – в качестве ответа критикам Маршала, всуе утверждающим, что он якобы одерживал победы ценой лишь больших потерь.
А как было на самом деле?
Опровергая такие утверждения, ветеран Великой Отечественной войны, доктор исторических наук генерал армии Махмут Гареев, глубоко и профессионально изучающий и знающий ее историю, считает: «Жуков на протяжении всей своей военной службы исповедовал принцип максимально возможного сбережения людей, достижения победы с минимальными потерями. Жуков не просто голословно провозглашал требования о сбережении людей. Он своим самоотверженным требовательным отношением к себе лично и боевой подготовке войск, тщательной подготовкой командиров, штабов и войск к каждой операции, предостерегая от оплошностей, настойчиво добивался (насколько это было возможно) наиболее целесообразных решений – всем этим уже закладывал основы для успешного выполнения боевых задач и сокращения потерь в людях и технике».
Эти качества Маршала постоянно проявлялись и в мирное время. Так, заботливое отношение Жукова к людям сполна ощутили на себе военнослужащие Одесского военного округа, которым в 1946 – 1948 гг. командовал Георгий Константинович. Ввергнутый Сталиным в опалу, Маршал был понижен в должности и выведен из состава ЦК КПСС. Против него фабриковалось дело по обвинению в военном заговоре. Близких к Жукову генералов и офицеров органы госбезопасности арестовывали и выколачивали из них компрометирующие его показания. На даче Жукова в Сосновке под Москвой был произведен обыск.
Но стойкость и преданность Георгия Константиновича своему делу оказались столь велики, что он, не покладая рук, работал в должности командующего войсками округа спокойно и сосредоточенно.
Чуть ли не ежедневно Маршал выезжал в войска, в считанные месяцы посетил все гарнизоны.
Известен такой случай. Осматривал Жуков один полк. Причем не посчитал для себя зазорным зайти и на хоздвор. Там – залежи грязи, которые вроде неизбежны… Но тот же дух запущенности и неприбранности царил в казармах, в столовой, на спортгородке. В одной из казарм велел Маршал разобрать застеленную солдатскую койку. А там – постельное белье давно не стиранное. Посмотрел Жуков на сопровождавшего его командира полка, а тот даже не смущается. Вроде все это в порядке вещей. Дошли они до контрольно-пропускного пункта. И здесь Жуков обратился к дежурному по части, показывая на командира полка, которого, видно, разглядел до самого «донышка»:
– Выведите этого чудака за ворота и в полк больше не пускайте!
Затем уж, конечно, последовал и письменный приказ из штаба военного округа о снятии с должности полковника такого-то… А как не понравился Жукову окружной учебный центр, устроенный здесь до него! Какой-то «человеколюбец» додумался разместить его в голой степи, на песчаных почвах, где ни воды, ни деревца. Только ветер и песок на зубах беспрестанно скрипит…
– Расстрелял бы подлеца, который выбрал эту пустыню для учебного центра! – серчал Маршал. Но потом поправился: – Нет, не расстрелять, а поселить бы его здесь пожизненно!
Расходы на строительство нового окружного учебного центра бюджетом округа были не предусмотрены. Да и другую землю у областного начальства еще попробуй выхлопочи. Значит, надо обустраивать то, что есть… Часто сюда ездил командующий войсками округа и добился своего: пробурили глубокие артезианские скважины. А появилась вода – посадили деревья, кустарники, цветы. За пару лет превратилась пустыня в цветущий оазис. Попутно привели в порядок казарменный фонд, построили клуб...
Из таких повседневных малых дел и складывалась служба командующего войсками округа Г.К. Жукова. Зато славу о себе он оставил в Одессе незабываемую. Взять хотя бы жилищный вопрос, остро стоявший во всех городах, по которым прошла война. Совсем негде было жить в полуразрушенном городе офицерским семьям. Обсуждалась эта проблема на заседании Военного совета, в котором на правах его члена участвовал первый секретарь Одесского обкома КП(б) Украины И. Кириченко. На словах он обещал помочь военным, на деле – палец о палец не ударил. Оставались офицеры по-прежнему бесквартирными.
И тогда Жуков стал действовать: на свой страх и риск создал при штабе округа комиссию по выявлению излишков жилплощади, куда были включены и представители городского совета Одессы. Она выявила немало пустующих квартир, в которые стали заселять офицерские семьи. Кириченко начал трезвонить в Москву, в красках расписывая «жуковское самоуправство» и требуя убрать Жукова, который якобы и в Одессе «рвется к власти, попирая советские законы».
В Кремле из этих сигналов сделали выводы, потому что вскоре в Одессу нагрянула комиссия Министерства Вооруженных Сил во главе с его первым лицом – Маршалом Советского Союза Н. А. Булганиным. Серьезных недостатков в боевой подготовке она не нашла. Тем не менее в феврале 1948 года Жукова, перенесшего тяжелый сердечный приступ, перевели командовать третьестепенным Уральским военным округом, где и развернутых по полному штату воинских частейто не было.
Но до этого Жуков успел сделать в Одессе еще одно доброе дело: повел энергичную борьбу с преступным миром. После войны в этом приморском городе обрели пристанище множество воров и жуликов, которые всех запугали. Иной человек в трамвае, чувствуя в своем кармане воровскую руку, и пикнуть боялся – неровен час, здесь же ткнут финкой под ребро. Подвергались нападениям и военнослужащие. Тогда Жуков приказал:
– Офицерам выдать личное оружие!
В Москву, конечно, полетела очередная кляуза, что, Маршал зачем-то вооружает офицеров…
Но и эти наветы не испугали Георгия Константиновича, и он по всем правилам военного искусства развернул наступление на криминалитет. Одесса была разбита на секторы, и каждый, включая вокзалы, рестораны, скверы и парки, закреплен за определенной воинской частью. Военные патрули вечерами и по ночам контролировали свои секторы. Всех подозрительных задерживали и свозили в комендатуру, а утром передавали милиции. Вместе с милицией военнослужащие участвовали в проверке подозрительных адресов, в засадах и облавах. В иные дни задерживали по нескольку сот «гопстопников» и иных специалистов по поиску денег в чужих карманах.
Каждое утро Маршалу докладывали о результатах ночных операций. После двухмесячного наступления на уголовщину уличная преступность в Одессе заметно сократилась. Недаром одесситы и сегодня вспоминают Маршала с особой теплотой и уважением… В том числе и за его чувство юмора. До сих пор, в частности, в Одессе пересказывается такая быль.
Жил Жуков в военном санатории «Волна» под Одессой, что стоит на высоком берегу моря. Там и сейчас показывают несколько скромно обставленных комнат, занимавшихся Маршалом. Вставал он рано, выходил на крыльцо, где по установленному им распорядку его уже ожидал адъютант с оседланным конем. После получасового аллюра, состоявшего из шага и рыси, а нередко и галопа, Жуков спускался к морю и плавал.
Пловец же он был отменный, и однажды даже подшутил над охранником, которому было предписано не отставать от Маршала ни на шаг. Заплыл в море далеко-далеко… Охранник, уступавший ему в плавании, выбился из сил и взмолился:
- Товарищ Маршал, повернем к берегу, назад не доплыву!
- А я тебя сюда не звал, - ответил Жуков и поплыл дальше. Находившиеся на берегу спасатели разглядели в бинокль: что-то неладное происходит в море. Послали катер. Охранник в него взобрался, а Жуков от помощи отказался. Так и завершил он этот заплыв, домахав саженками до берега.
А опростоволосившийся пловец то ли научился плавать, то ли был заменен на умевшего плавать не хуже охраняемого им лица… Быль дает рассказчику возможность использовать любой вариант.
А на Урале Георгий Константинович, прослуживший там с 1945-го по март 1953 года, внес вклад и в развитие… отечественного оперного искусства. Услышал командующий войсками Уральского военного округа как-то на смотре художественной самодеятельности курсантов спецшколы ВВС чистый и звучный голос статного паренька…
- Приказал найти певца-курсанта, - вспоминал Георгий Константинович, - Прибыл. Докладывает: «Курсант Борис Штоколов». – – Авиация, – говорю, – дорогой товарищ, без тебя как-нибудь переживет. Найдем, кем заменить. А ты учись петь. Хочешь?
– Хочу…
– Тогда помогу тебе.
И Маршал, почитавший песенное творчество, самостоятельно освоивший игру на баяне, содействовал поступлению Бориса Штоколова в Свердловскую консерваторию. Будучи студентом, тот стал стажером, а после окончания учебы – одним из ведущих солистов в Свердловском оперном театре. А затем всю жизнь служил в Ленинградском государственном театре оперы и балета. Завоевал признание как отличный интерпретатор басовых партий русского оперного репертуара. Вел активную концертную деятельность. Стал народным артистом СССР.
И поддерживал теплые дружественные отношения с Георгием Константиновичем и его семьей.
Завершить же этот материал о выдающемся полководце и человеке, каким был Маршал Победы Георгий Жуков, хочется его словами, звучащими как завещание и нынешнему поколению воинов:
– Какими я хотел бы видеть вас, защитники Родины? Знающими и выносливыми. Армия сейчас оснащена сложнейшей техникой. Изучать ее гораздо труднее, чем в годы моей молодости. Тогда она была проще. Каждое время ставит перед военными свои задачи. Новейшая техника по силам только всесторонне подготовленным и хорошо образованным людям.
Учитесь!