ПОМНИТЬ И ЧТИТЬ ВЕЧНО


ИЗ СТЕНОГРАММЫ БЕСЕДЫ С ГЕНЕРАЛ-МАЙОРОМ АЛЕКСАНДРОМ КИРИЛИНЫМ, начальником Управления Министерства обороны РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества, состоявшейся 25 апреля 2009 г. в рамках еженедельной программы «Военный совет» Министерства обороны РФ, радиостанций «Звезда» и «Эхо Москвы».

С. БУНТМАН: С наступающим вас праздником Победы. Мне всегда в этот день очень грустно. Мне отец говорил, как отличается День Победы, как Победу встречали в 1945 году. Тогда и оплакивали всех погибших, всегда, всю войну и после войны, а помнили как живых всех, кто погиб, пропал без вести, неизвестно где находился. А потом получилось так, что только к дате мы начинаем вспоминать, сколько погибло… Начинаем активно заботиться о памятниках, разыскивать, публикуя все новые данные… А потом на целый год все уходит. Может быть, действительно, память уходит?

Но вот вы этим занимаетесь постоянно. Скажите, пожалуйста, входит в круг ваших обязанностей то, что касается Великой Отечественной, Второй мировой войны?

Поиск продолжается

А. КИРИЛИН: Во-первых, я хотел бы сказать, что не только отдельные граждане, но и общественные организации, и государственные структуры, и субъекты Федерации эту работу ведут не от праздника к празднику, а постоянно. Другое дело, что в период подготовки к таким датам эта работа активизируется. Но это естественно, думаю, что так происходит везде в мире.

Что касается объемов проводимой работы, ее рамок, сроков, то могу сказать так: закон 1993 года «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» не имеет временных рамок. И если говорить, что мы занимаемся только Великой Отечественной войной, то это будет неправильно. Свою специальную структуру – наше управление – имеют Министерство обороны, Вооруженные Силы РФ в целом. Мы взаимодействуем с Российским организационным комитетом «Победа», возглавляемым Президентом страны, а также с Министерством иностранных дел, Министерством внутренних дел, Министерством культуры и многими другими государственными и общественными структурами.

Конечно, Великая Отечественная война – наиболее болезненный и объемный участок работы. Хотя и Первая мировая война – тоже очень большой пласт нашей истории.

С. БУНТМАН: Но это еще необходимо и вспомнить, необходимо это осознать.

А. КИРИЛИН: Есть и послевоенный период, не менее болезненный. Это – локальные войны и конфликты, войны на Северном Кавказе, антитеррористические операции, в ходе которых тоже гибли и пропадали без вести люди. В нашей истории есть и такое историческое событие, как «зимняя война».

С. БУНТМАН: У слушателей об этой войне есть вопросы.

А. КИРИЛИН: Четыре месяца, а потери – под 150 тыс. чел. Это не только убитых, убитых меньше, но и убитых почти 100 тыс.

О Первой мировой и Гражданской войнах

С. БУНТМАН: Я потом задам конкретный вопрос нашего слушателя.

А. КИРИЛИН: Гражданская война – это тоже наша история. И на красной и белой сторонах были граждане России. Как известно, в последние годы произошли перезахоронения Деникина, Каппе-ля. Они происходили не без нашего участия. Более того, мы были ведущим звеном, хотя в основном это – инициатива общественных организаций, поддержанная государством. А мы были привлечены в качестве соучастников этой работы.

Что касается Первой мировой войны. Мы, в России, занимаемся ею. Она, как Великая Отечественная, не дошла до Москвы, остановилась в Белоруссии в г. Сморгонь. Два года назад я был там и фотографии в местном музее видел. Там более двух лет проходила линия фронта. От Сморгони тогда ничего не осталось, лишь обломки монастыря в центре города. И погибли сотни тысяч людей, около 1 млн…

С. БУНТМАН: А возможно восстановить там захоронения?

А. КИРИЛИН: Белорусы этим занимаются. У них есть специализированный поисковый батальон, который занимается поисками захоронений, эксгумацией и перезахоронением. Находят и устанавливают фамилии, находят награды, какие-то личные вещи.

Наша прикидочная работа в архивах, в том числе в Государственном российском военно-историческом архиве, показала, что есть огромное количество списков погибших, схем захоронений, составленных зачастую офицерами Генерального штаба, выполненных великолепно. За рубежом этим вопросом очень интересуются – в Чехии, Польше, в самой Германии. Там это дело поставлено на высокий уровень.

С. БУНТМАН: Я уж не говорю о Франции, где есть российские захоронения, военные захоронения.

А. КИРИЛИН: Несколько лет назад я был во Франции на 90-летии морского сражения в составе небольшой делегации из трех человек: военного атташе, меня и одного из моих офицеров.

Французы вспоминали о России с огромным пиететом и с большущим уважением. Если для представителей присутствовавших там стран исполнили просто гимн этой страны, то в знак уважения к России исполнили два гимна – современный и «Боже, царя храни». Они не забывают, кто помог им устоять в те годы в очень тяжелой ситуации.

Были мы и на воинских захоронениях. В великолепном состоянии содержатся и русские, и немецкие, и английские и, естественно, французские захоронения. И у них в министерстве по делам ветеранов есть структуры, занимающиеся этими вопросами. И в министерстве обороны тоже.

С. БУНТМАН: Совсем недавно умер последний признанный во Франции ветеран Первой мировой войны.

А. КИРИЛИН: Очень жаль. Я встречался там со 107-летним ветераном. Он в колясочке, но шампанское пил. Вдруг встал и пошел. «Батюшки, так он ходит, оказывается?» А в коляске – чтобы не утруждался.

О потерях в Великой Отечественной

С. БУНТМАН: Накануне 9 мая хотел бы сконцентрироваться на Второй мировой войне, у нас – Великой Отечественной. Один из основных вопросов – количество потерь. Это – предмет споров не только последних 10-15-20 лет. Есть здесь рациональный подход, с помощью которого можно выяснить и поставить точку – погибло с 1941 по 1945 г. столько-то. Можно ли это сделать?

А. КИРИЛИН: Мы считаем, что можно. Очень много в этом деле уже сделано. Эта работа продолжалась и продолжается уже многие годы, поскольку вы правильно отметили, масштабы войны были таковы, что сказать сколько всего, видимо, нельзя, потому что есть многие факторы, которые не поддаются учету.

С. БУНТМАН: Например?

А. КИРИЛИН: Например, призыв людей производился военкоматами, направлявших призванных людей в воинские части. Не редко эшелоны, в которых следовали эти люди, которые иногда даже были не в военной форме, и, как правило, без оружия, попадали под бомбежку. Группа нашего Управления, возглавляемая бывшим заместителем начальника Генерального штаба генерал-полковником в отставке Григорием Федотовичем Кривошеевым, кандидатом военных наук, профессором, посчитала, таких погибших приблизительно 500 тыс. чел. Кстати, эта группа занимается установлением военных потерь уже около двух десятков лет.

Но установить точно невозможно. Общие цифры можно установить, а пофамильно, до единицы, видимо, не удастся никогда.

Отсутствует самое главное – архивные документы. Многие архивные документы по истечении срока их хранения в военкоматах были уничтожены. Давно, после войны, в 1950-1960-е годы.

С. БУНТМАН: Это странно и жаль, потому что в уже 1950-е годы осознавалась важность каждого имени. И сколько об этом говорилось позже, особенно в 1960-е.

А. КИРИЛИН: Я, честно говоря, не уверен, что это было поставлено на государственном уровне. Мы, по большому счету, занялись этим вопросом, когда начал работать С.С. Смирнов.

С. БУНТМАН: К середин 1960-х, к 1965 году.

А. КИРИЛИН: Лишь к 20-летию Победы, когда впервые отметили широко этот юбилей, люди были все празднично одетые, появилась медаль, был открыт Центральный музей Вооруженных Сил.

С. БУНТМАН: А Сергей Сергеевич занимался как раз самыми тяжелыми временами и эпизодами.

А. КИРИЛИН: А в 1950-е годы, когда статус фронтовиков был известно какой… Во-первых, их было огромное количество. Даже Герои Советского Союза жили в нищете. Полные кавалеры ордена Славы не пользовались никакими привилегиями.

Якобы по просьбе самих граждан были отменены денежные выплаты за государственные награды. Это было сделано в бытность Никиты Хрущева. Естественно, все это резко снизило статус участника войны. И уважение к ним. Не было никаких национальных или целевых программ по поддержке ветеранов.

Искать захоронения

С. БУНТМАН: А что происходило с захоронениями?

А. КИРИЛИН: На любой войне погибших военнослужащих хоронят там, где они погибли. Конечно, зависит от того, в каком положении наша сторона: мы отступаем или наступаем. Если отступаем, то судьба погибших зависит от воли победителя. В данной ситуации – вермахта. Немецкое командование организовывало захоронения. Привлекались к этому делу военнопленные, местные жители. Выкапывались общие могилы, куда складывались останки. При этом, как правило, тщательно проверялся каждый погибший, все документы изымались и передавались соответствующим представителям разведывательных служб вермахта. После этого погибшие закапывались, и никаких памятных знаков не делалось.

С. БУНТМАН: А потом можно было их найти?

А. КИРИЛИН: Нет, к сожалению, попадаются только отдельные документы. Думаю, что их большая часть уничтожалась за ненадобностью для вермахта. А то, что интересовало и оставалось в небольшом количестве, после войны было найдено американцами и нашими войсками.

Когда наши войска стали наступать, то, безусловно, были изданы соответствующие приказы Наркомата обороны о порядке сбора и захоронения погибших. К примеру, кого хоронят в индивидуальном захоронении, кого в форме, кого в нижнем белье, кого заворачивают в плащ-палатку, кого в братских могилах. Так офицеры, Герои Советского Союза должны были хорониться в индивидуальных захоронениях. Но это не всегда соблюдалось.

Обязательно ставились памятные знаки. Была определена форма надписи на них. В штабе каждой части и соединения были люди, занимавшиеся созданием этих воинских кладбищ. А практическая работа была возложена на тыловые и организационно-мобилизационные службы. На это выделялись деньги, материалы, люди. Но все это было временное. И вот таких временных захоронений, даже обозначенных, были десятки тысяч на нашей территории и в каждой стране, которую освобождала наша армия.

После войны было распоряжение Председателя Совета Народных Комиссаров о розыске всех необозначенных воинских захоронений и о создании сборных военных кладбищ.

С. БУНТМАН: Это было сделано?

А. КИРИЛИН: В целом было сделано. Эта работа продолжалась довольно долго - около 10 лет, до середины 1950-х годов. Сказать, что все захоронения были обнаружены и благоустроены, конечно, нельзя. Мы сейчас точно знаем, что не все.

И 90-му отдельному батальону и поисковикам ставим задачу: ребята, не будем говорить о незахороненных солдатах, та ковых нет. Практически нет. За такое ко личество времени он уже не может на по верхности земли лежать. Это могут быть только единичные случаи. В основном это - неизвестные нам воинские захоронения.

Зачастую они имеют очень неприглядный вид. По разным причинам. В тяжелых условиях боя, наступали наши или оборонялись в течение нескольких суток, а может и недель, павших надо было хоронить. В перерывах между боями выкапывались ямы, туда люди закапывались. Посылались донесения. Практически о каждом таком захоронении есть документы в Центральном архиве Министерства обороны.

С. БУНТМАН: Можно же такие захоронения привести в порядок.

А. КИРИЛИН: Его найти надо. А потом, как правило, надо эксгумировать останки, потому что они находятся, как правило, либо в местностях, где нет проживающих людей и некому там за ними будет ухаживать - это лесопосадки, лощины, долины и прочее.

Например, бойцы нашего батальона нашли кусок цинковой крышки от патронного ящика, гвоздями было выбито «капитан такой-то». Ясно, что это фрагмент временного знака на захоронение погибшего офицера. Проверили эту местность, и оказалось, что там есть захоронения 168 чел. Но они все были захоронены. Это видно по положению останков, по тому, что никаких посторонних предметов, оружия, документов нет. Найден лишь один жетон. По жетону была установлена фамилия человека. Тут же мы вошли в базу данных, нашли этого человека, и там было указано, что это - место захоронения.

С. БУНТМАН: И посмотрели, кто еще…

I

А. КИРИЛИН: Кто был, там они про сто были перечислены. И мы поняли, по совпадению цифр, что это те люди.

Поэтому мы и просим всех поисковиков, настаиваем и сейчас будем жестко требовать: такие захоронения надо всегда привязывать к местности и тут же обращаться в базу данных или к нам в Управление, чтобы не потерять эти фамилии безвозвратно.

С. БУНТМАН: От каждого перемещения можно потерять.

А. КИРИЛИН: Конечно. Всегда обращаюсь к такому примеру. В Польше было 35 тыс., округляю, конечно, 35 тыс. мест первичных захоронений. После войны создано и сохранилось 638 воинских кладбищ. И 85% людей в них лежат как неизвестные солдаты. Именно потому, что тогда так перемещали.

А у нас были сроки установлены, до такого-то времени переместить. Никто не обращался в архивы. Сейчас представители нашего Министерства обороны со своим аппаратом работают в Польше. Разбираются: вот крупное воинское кладбище, на этом участке захоронены люди, по учету ясно, что их перезахоронили из такого-то населенного пункта. Едут в это село, а потом, если там нет данных, в архив.

Сколько и как тратится средств на поиск?

С. БУНТМАН: Очень много конкретных вопросов. Сколько выделяется средств на поиск, как вы взаимодействуете с общественными организациями, ведущими поиск захоронений?

А. КИРИЛИН: За последние три года после издания Указа Президента № 37, возложившего на Министерство обороны обязанности уполномоченного федерального органа в области увековечения памяти погибших, помимо средств, выделенных на создание электронной базы данных, нам выделялись определенные средства, в этом году - 115 млн руб. Немножко, как и всем нам, придется ужаться, но около 100 млн на эту работу у нас будет.

С. БУНТМАН: На что это конкретно?

А. КИРИЛИН: На работу по развитию базы данных (первый взнос был большим, целевым - 365 млн руб.), на поддержание работы 111-го, 116-го главного и государственных центров медико-судебных экспертиз для проведения идентификации, на деятельность самого Управления и батальона. Помимо этого, батальон по штатному предназначению обеспечивается техникой и всем необходимым для своей жизнедеятельности.

В этом году планируем обновить имеющуюся технику, уже устаревшую и морально, и в техническом плане, на новую, которой пользуются «продвинутые» поисковики.

Как эти средства расходуются? Естественно, в соответствии с законодательством проводим конкурсы на определение наших партнеров по созданию базы данных. Государству немало это стоило. За три года подготовительной работы потрачено около 500 млн руб., отсканировано и введено в оборот более 12 млн документов. Каждый желающий может их посмотреть.

С. БУНТМАН: Кстати говоря, можете зайти и с нашего сайта.

А. КИРИЛИН: Все это, включая информацию, касающуюся персоналий, было набрано в ручном режиме. Более тысячи операторов одновременно 9 мес работали без выходных и праздников в три смены, чтобы в максимально короткие сроки справиться с этой работой. По предварительным расчетам, на обработку документов нужно было 4,5 года. Но руководство сказало, что время и так потеряно, давайте-ка ужмемся, и установило минимально возможные сроки. Работавшая с нами Корпорация «Электронные архивы» справилась с этой задачей.

Благородный поступок соседей

Еще один позитивный пример. Неделю назад был в Ивангороде. Эстонские коллеги-поисковики из отряда, работающего в Нарве (отряд возглавляет заместитель начальника пограничной заставы, офицер эстонских пограничных сил), передали нам останки двух летчиков, погибших 3 августа 1944 г. на территории Эстонии. Штурмовик Ил-2, сбитый немецкой зенитной артиллерией, упал в болотистой местности. Осенью 2007 года этот самолет был обнаружен с останками летчиков. По документам были установлены их фамилии. Это младший лейтенант Лазарев, житель Ивановской области, и младший сержант Ермоленко, его родственники живут в Новосибирске. Передача останков происходила очень торжественно. Присутствовала племянница Ермоленко (две сестры его живы). Передали личные вещи, документы. Мы их, конечно, вручим родственникам.

Останки были перевезены в наш батальон, дислоцированный в Ленинградской области. И оттуда несколько дней назад отправлены в Ростов-на-Дону в Центр судебных экспертиз, где в настоящее время проводятся генно-молекуляр-ные исследования. Кроме того, останки нужно отделять от фрагментов разрушившегося самолета. Затем под руководством нашего Управления останки летчиков будут доставлены к месту захоронения. Все это делается на выделяемые нам средства.

Это - уникальный случай. Впервые нам из-за границы переданы останки воинов. Тем более, что у нас было много напряженных моментов с Эстонией в этом плане. Мы видим в этом хороший сигнал.

С. БУНТМАН: То есть, можно по-человечески договориться и сделать.

А. КИРИЛИН: Это не та тема, где надо что-то делить. Определять, куда относятся эти люди, к оккупантам или к освободителям. Вот посмотрите, Ермоленко 20 лет, а Лазареву 22 года. Они воевали с фашистами.

О предательстве

С. БУНТМАН: Как вам кажется, сколько еще мы будем делить на своих и чужих во время войны, после войны, как долго мы это будем делать?

Сейчас возник скандал с идеей власовского музея.

А. КИРИЛИН: Понятие «предательство Родины» никто не отменял. А что касается идеи музея в Нижегородской области, то это не от большого ума. Власов - печальная и трагическая фигура в нашей истории. Это стыд наших Вооруженных Сил, потому что этот человек был облечен большой властью, был поднят, отмечен, награжден орденами Ленина и Красного Знамени, был перспективным командующим армией, которого Верховный наш видел, как одного из будущих полководцев.

Он проявил личную трусость, это мое глубокое убеждение, поскольку из окружения, в котором находилась его армия, многие вышли, в том числе и из числа командного состава, те, кто были с ним. Он проявил трусость отвечать за то, что произошло. Да, он был в очень тяжелом положении: прибыл в армию, когда она была фактически окружена. Но я глубоко убежден, что никакого сурового наказания ему бы не последовало. Мы знаем, что было с руководящим составом Крымского и Юго-Западного фронтов. Приблизительно в это же время - май-июнь 1942 года. Да, были наказаны, сняты с должностей, но никого не расстреляли и не посадили.

С. БУНТМАН: Но в 1941 году мы знаем примеры…

А. КИРИЛИН: Совершенно верно. Но это был уже июнь 1942 года. Он не мог не знать, что ответственные за провалы на этих фронтах были сняты со своих должностей, снижены в воинском звании и отправлены на другие должности. Но боязнь ответственности толкнула его на более страшные преступления. И, конечно же, сейчас делать какой-то мемориальный музей… Я просто даже не представляю, в каком виде это можно сделать так, чтобы не оскорбить всю страну.

С. БУНТМАН: Но необходимо знать историю и генерала Власова, и Второй ударной армии. Думаю, что это необходимо знать. Это трагическая история и очень многих солдат.

А. КИРИЛИН: Не надо сюда Вторую ударную примазывать. Отдельно – генерал Власов, отдельно – история Второй ударной армии. Героической армии, которая трагически погибла, которая единственная прорвала тогда фронт противника, углубилась на 18 км, попала в окружение, отчасти из-за плохой организации боевых действий, из-за командования. Из-за верхних участников этой битвы. А солдаты проявляли мужество и героизм. Поисковики нашли в районе окружения армии в Сосновом бору остатки печатной машины армейской газеты. И в этом номере был отпечатан приказ Власова о награждении медалями «За отвагу» ряда солдат.

Даже в тех условиях людей еще и награждали. Там люди чудеса творили. Вот почему армия была сохранена. Она участвовала в боевых действиях, вплоть до окончания войны.

А Власов и еще несколько человек – это совершенно другая песня. И он идет в нашей истории совершенно персонально. Не думаю, что нужно ему так много времени уделять. Что касается власов-ских захоронений, я встречался с этими захоронениями в Чехии. Недалеко от мемориального советского кладбища, на одной с ним территории, есть два захоронения власовцев. У нас они на учете не состоят, потому что мы ведем учет захоронений защитников Отечества.

Есть чешские организации, я встречался с ними, ратующие за то, чтобы считать их освободителями Праги. Мне очень искренне жаль рядовых солдат Первой и Второй дивизий. Большинство из них – несчастные люди, которых ужасные условия плена заставили пойти на измену Родины. Но все равно они изменили Родине и должны были отвечать за это. Потому что миллионы других людей погибли, не изменив своей Родине.

О военнопленных и пропавших без вести

С. БУНТМАН: Давайте по некоторым вопросам пройдем. Вопрос о пленных. Насколько мы можем выяснить сейчас количество, имена, судьбу военнопленных?

А. КИРИЛИН: Это очень сложный вопрос. Особенно даже не столько выяснить имена, сколько увязать имя с местом гибели и захоронения. Это очень сложная задача.

Мы знаем, сколько у нас пропавших без вести, которые делятся на три категории – две большие и одна поменьше.

Самая большая – это, конечно, военнопленные. Из 5 062 тыс. чел., официально числящихся пропавшими без вести, более 4 млн – это военнопленные.

Вторая категория – чуть больше 1 млн чел. – это лица, которые погибли. Погибли, но о том, что они погибли, достоверных сведений не было.

Человек ушел в бой и не вернулся: мог упасть, сгореть, утонуть, его унесло течением. Его можно было считать военнопленным, можно было считать пропавшим без вести. Для любого командира нежелательно было докладывать, что их подчиненные попали в плен. Хотя в донесениях написано и о сдавшихся в плен, но это меньшинство. В основном – «пропал без вести».

И третья категория, меньшая, но она тоже исчисляется десятками, если не сотнями тысяч, это дезертиры. Одни дезертировали и «легли на дно», другие попали в плен и служили во вспомогательных частях нашего противника. Третьи, в конечном итоге, попали к партизанам и из категории дезертиров перешли в категорию партизан, впоследствии влившихся в Действующую армию.

И были такие случаи, когда человек пропал без вести, попал к партизанам, потом попал в Действующую армию, погиб. И он дважды попал в списки погибших и пропавших без вести.

Какие есть у нас по этому поводу надежды? Мы отсканировали и разместили в Интернете все учетные карточки военнопленных, которые есть в Центральном архиве Министерства обороны. Это – более 400 тыс.

Получаем от граждан очень часто благодарственные письма, электронные послания за то, что мы нашли данные об этих людях. Нередко тут же присылают нам наши же карточки, и пишут: «А теперь где он похоронен?», потому что там часто не указано место захоронения.

Но уже судьба ясна, указана дата гибели, теперь можно работать с нашими немецкими коллегами. Это очень надежные и добросовестные партнеры. Они собирают сведения, и мы, надеюсь, получим от них огромное количество дополнительных сведений.

С. БУНТМАН: А они войдут в базу?

А. КИРИЛИН: Войдут. Все, что появляется новое, все входит.

Еще о Финской войне

С. БУНТМАН: Сразу еще несколько вопросов. Финская война, «зимняя война», как ее ни называй. Пришло письмо от человека. Он никак не мог разыскать сведений о своем погибшем родственнике. Что у нас с потерями в Финской войне? Как они отражены? И захоронения, и имена?

А. КИРИЛИН:. Должен, к сожалению, сказать, что это наша будущая работа. Мы планируем к ней обратиться так же предметно и скрупулезно, как и к периоду Великой Отечественной войны. Эти люди - защитники Отечества. Что бы об этой войне ни говорили. Они действовали по приказу, государством были отправлены на фронт и погибли там, выполняя свой воинский долг. Общие потери - более 140 тыс., вместе с военнопленными, ранеными, обмороженными и убитыми. Убитых - около 100 тыс. чел.

Есть 10-томник, в котором пофамильно указаны все погибшие, пропавшие без вести в эти четыре месяца - с ноября 1939-го по февраль 1940 года. Есть хорошая книга «Зимняя война» Олега Рже-шевского, доктора наук. Профессора. Она издана небольшим тиражом, но очень интересная, включает стенограмму заседания Коллегии Наркомата обороны с очень нелицеприятной критикой в адрес руководства Вооруженных Сил.

Мы же должны завершить создание базы данных всех погибших и пропавших без вести в период Великой Отечественной войны и послевоенный период.

А затем приступим к обобщению систематизации данных по Финской войне. Эти данные есть, они находятся в Государственном российском военном архиве. Надеюсь, нас поддержат, и мы будем их вводить в электронную базу данных, чтобы человеку не надо было писать или ехать в архив, чтобы он мог найти все документы в Интернете.

С. БУНТМАН: Владимир Будников, военный пенсионер, спрашивает: «Будет ли выложен в электронном виде архив Военно-морского флота».

А. КИРИЛИН: Да. Уже в этом году.

С. БУНТМАН: К кому и как обращаться, чтобы найти место захоронения, выяснить, как можно организовать посещение захоронений в других странах, например, в Белоруссии?

А. КИРИЛИН: Можно обращаться к нам по электронной почте: vmc.vsrf@front.ru, можно в письменном виде по адресу: Москва, Фрунзенская набережная, 22/2, Управление по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Можно обращаться на сайт: www.obd-memorial.ru. Обязательно люди получат ответ.

Не гарантирую, что он их удовлетворит в полном объеме: мы можем рассказать только то, о чем имеем информацию. Всегда можно надеяться на получение дополнительных данных, поэтому мы их сейчас запрашиваем и в ФСБ, и в МВД, и у наших зарубежных коллег. У нас заключено 12 межправительственных соглашений, со многими государствами работает межправительственная комиссия по воинским захоронениям, возглавляемая начальником Тыла Вооруженных Сил РФ - заместителем министра обороны генерал-полковником Дмитрием Булгаковым. Открывается семь представительств в странах, где имеется наибольшее количество захоронений. Наши сотрудники будут уже работать с местными архивами вплотную. И с местными общественными организациями, и с государственными структурами. Непременно будет появляться дополнительная информация, которой будем насыщать нашу базу данных.

А. ЕРМОЛИН: Было несколько случаев видимых, достаточно много невидимых, когда и местные власти, и строительные организации хотят перенести воинское захоронение, а то и уничтожить экскаваторами… Люди протестуют. К вам можно обращаться?

А. КИРИЛИН: Безусловно. Поскольку Министерство обороны является уполномоченным федеральным органом в этой сфере, мы при получении такой информации имеем возможность - это наша обязанность - вмешаться, подключить все органы власти, какие только существуют, для исправления такой ситуации. На мой взгляд, стыд и позор тем людям, которые так не уважают самих себя, свою историю и своих предков, погибших при защите нашей Родины. Мы так болезненно реагировали на перенос Бронзового солдата, а тут под боком у нас иногда творятся такие вещи!

Появляется сразу две категории людей - радикально настроенные против всех этих действий, протестующие вплоть до того, что выходят на площади, обращаются в милицию, прокуратуру. И - защитники, всячески старающиеся оправдать эти действия. Нет им оправдания. Все это можно сделать, закон позволяет, но надо сделать это все по-человечески, с почестями, привлечь нас. И не надо никаких самоуправных действий… Да, немножко надо будет денег потратить.

С. БУНТМАН: «Вы бы попросили, мы бы скинулись» - называется.

А. КИРИЛИН: Да. Приведу пример. Мы столкнулись с тем, что воинское кладбище в Китае - и советское, и, тем более, времен Русско-японской войны, не благоустроено. Обратились за помощью к людям. Фонд «Поколение» Андрея Скоча, депутата Государственной Думы, выделил 86 250 тыс. руб. Несмотря на то, что начался кризис, он сказал, что эти деньги у него зарезервированы.

Российское военное обозрение № 5 (64) май 2009
карта сайта | История США |