ОПТИМИЗАЦИЯ – ПУТЬ К НОВОМУ ОБЛИКУ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ
По Красной площади с оркестром
«Российская газета» (РГ): Анатолий Эдуардович, 9 Мая вы в третий раз будете принимать военный парад на Красной площади. Чем он отличается от предыдущих?
А. СЕРДЮКОВ: По сути, это - генеральная репетиция к параду в честь 65-летия Победы. К нему мы начали готовиться еще в 2007-м, понимая, что юбилейный парад обязаны провести на высшем уровне. Была масштабная инженерная проработка - изучили все подходы и подъезды к Красной площади, потому что звучало много замечаний из мэрии, что не все новые постройки смогут выдержать тяжесть бронеколонны. Определили, как лучше выстраивать технику. В прежние годы она заходила на Красную площадь с двух направлений, и это было логично. Сейчас -с одного, а отсюда - замедление движения. Потому было важно понять: сможем ли мы организовать движение так, чтобы не возникло затора.
Прошлогодний парад показал, что все технические вопросы разрешимы. Правда, кое-где по маршруту пришлось дополнительно укреплять переходы. Чтобы во время тренировок не портить дорожное покрытие, в подмосковном Алабине построили площадку, копирующую Красную площадь, - те же уклоны, заезды и выходы.
РГ: Сколько человек будут участвовать в параде?
А. СЕРДЮКОВ: Больше 9 тыс. военнослужащих на Красной площади не разместить - на этой цифре и остановились. В этом году «коробку» выстроили как в советские времена - 10 на 20 (10 шеренг по 20 чел. в каждой - Ред.). Правда, массовость усложнила маршировку Особенно музыкантов. В итоге вышло так, что оркестр, который обычно участвовал, могла слышать лишь центральная трибуна. Чтобы музыку слышали все, решили увеличить его почти вдвое - до тысячи человек. Естественно, своих сил не хватило. Подключили оркестры других ведомств - МЧС, Внутренних войск МВД, погранвойск ФСБ. То есть это будет уже коллективный труд.
РГ: На параде вы покажете обычную технику или изготовленную специально для парадов и вводящую в заблуждение вероятного противника?
А. СЕРДЮКОВ: Будут только штатные боевые машины. Для нас это принципиальный вопрос
.РГ: Какими новинками поразите на этот раз?
А. СЕРДЮКОВ: В прошлом году мы впервые вывели на парад зенитные ракетные системы С-300, в этом покажем С-400. Значительно увеличено количество привлекаемой к параду техники. Уже за три месяца стали ее готовить. Загружать полностью, чтобы убедиться, что она не подведет.
РГ: В общем, по масштабам парадов мы возвращаемся ко временам СССР.
А. СЕРДЮКОВ: В чем-то да, а в чем-то даже превосходим их. Хотя от чего-то и ушли. Например, в этом году не привлекаем суворовцев и нахимовцев, потому что подготовка сказывается на учебном процессе - ведь мальчишек приходится отрывать на три месяца.
РГ: Во что обойдется парад?
А. СЕРДЮКОВ: Конечно, дорого. Но экономить здесь нельзя. Тем более подготовка - серьезная тренировка для участников. Неважно, шагаешь ты в колонне или пролетаешь на самолете - это серьезная мобилизация, требующая скрупулезного технического просчета. Взять ту же авиацию. У самолетов и вертолетов и скорость, и высота разные: для одних предельные, для других - рабочие. И летчикам, штурманам, руководителям полетов нужно все выровнять. По большому счету, это хорошая школа.РГ: И элемент боевой подготовки?
А. СЕРДЮКОВ: В какой-то степени, да. Плюс моральный аспект. Участие в параде всегда оказывает на войска сильное мобилизующее воздействие.
РГ: Читатели спрашивают: как вообще человек может попасть на Красную площадь?
А. СЕРДЮКОВ: Вопрос интересный (смеется). Мы на самом деле не главные среди тех, кто приглашает. У нас есть право пригласить не очень много, около 200 чел. Но 7 мая будет генеральная репетиция, вот на нее-то мы, как правило, зовем наших ветеранов, лучших воспитанников суворовских и Нахимовского училищ, курсантов со всей страны.
РГ: А почему в этом году не будет колонны ветеранов?
А. СЕРДЮКОВ: Мы уже в прошлом году это не практиковали. Им это просто тяжело.
РГ: Даже на машинах?
А. СЕРДЮКОВ: Да. Ведь самому молодому, если смотреть по призыву, уже 82 года.
РГ: 9 Мая солдаты и офицеры будут одеты в новую форму. А когда она появится в войсках?
А. СЕРДЮКОВ: Мы ждем Указ Верховного Главнокомандующего о ее введении. Пока распоряжением Президента новую форму можно использовать на отдельных мероприятиях. Мы и используем, причем не только на парадах.
РГ: Задержка вас не смущает?
А. СЕРДЮКОВ: Это даже хорошо. Потому что по ходу эксплуатации становится ясно, какие элементы лишние, а каких не хватает. К слову, есть поручение Президента о создании новой формы для Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ. Мы разработали полевой комплект, передали его во временную эксплуатацию. Надеюсь, в сентябре на учениях Коллективных сил большая часть их участников с нашей стороны будет одета в новую форму.
РГ: А зачем вообще менять форму?
А. СЕРДЮКОВ: Все армии этим занимаются. Плохо, когда в этом вопросе руководствуются догмами. Приняли новую форму - и на десятилетия о ней забыли. Появляется другое вооружение, возникают иные задачи, используются новые места ее эксплуатации. Все это, естественно, требует изменений в составе, фактуре обмундирования. Существует много нюансов.
Военная зарплата к 2012 году
РГ: Читателей интересует, будут ли индексироваться военные пенсии.
А. СЕРДЮКОВ: Обязательно. Военные пенсионеры обездоленными не окажутся. С 1 августа их выплаты увеличим на 8,5%. Механизм давно запущен: как только пересчет идет у военнослужащих, тут же автоматически пересчитывается пенсия и военным. Все это сохранится и впредь.
РГ: А планируете ли поднимать оплату труда действующих военнослужащих?
А. СЕРДЮКОВ: При нынешнем уровне денежного довольствия о престижности и конкурентоспособности военных специальностей говорить не приходится. Для нас это достаточно серьезная задача, которую все время приходится решать. Даже деньги, которые сейчас выделены на премии лучшим офицерам...
РГ: Сто миллиардов рублей?
А. СЕРДЮКОВ: Да, на три года. Эта формула тоже была принята потому, что просто иначе не решается. Предлагалось отложить вопрос до лучших времен. Но советовать людям подождать до лучших времен – значит, фактически их обманывать. Лучшие времена, к сожалению, не пришли, а, наоборот, ушли.
РГ: И в чем была ваша идея?
А. СЕРДЮКОВ: Изначально она заключалась в том, чтобы попытаться самим, с одной стороны, максимально ужаться, четко просчитать минимальную потребность в офицерах. Потому что у нас, к сожалению, все управленческие структуры раздуты. Особенно здесь, в Москве. Придумываются должности, части, какие-то специальности. В итоге, если взять центральный аппарат Министерства обороны, он больше любого военного округа – вместе с солдатами.
РГ: Почему?
А. СЕРДЮКОВ: Потому что в Москве платят больше. В свое время нельзя было офицера из части сюда пригласить: не ехали, потому что теряли в деньгах. Тогда придумали надбавки. Естественно, все пожелали переехать в столицу, а в войсках никого не осталось.
Мы все время мучаемся от безденежья. И потому было предложено: мы сокращаем количество офицерских должностей, а государство, насколько выдержит бюджет, идет навстречу, повышая уровень денежного довольствия до того, который соответствовал бы статусу офицера.
Это с одной стороны. С другой – надо стимулировать военнослужащих, в первую очередь в частях постоянной готовности. То есть ты сможешь получать эти деньги только при условии, что служишь там.
Кроме того, нужно ликвидировать перекос среди управленческого звена и тех, кто непосредственно выходит в море, летает, несет боевое дежурство. За такую службу, конечно, должна быть соответствующая компенсация.
РГ: То есть речь о новой системе денежного содержания?
А. СЕРДЮКОВ: Именно так. Вопрос финансирования армии рассматривался на заседании Совета Безопасности. Там Президент дал поручение в ближайшее время представить концепцию, а затем проект закона по новой системе денежного содержания военнослужащих. Она должна появиться к 2012 году. При ее создании постараемся учесть различные факторы. В частности, социальный пакет. Если военнослужащий будет им пользоваться, значит, ему станут платить несколько меньше. Если откажется от соцпакета – побольше. В итоге человек будет вправе сам выбирать – ехать в отпуск в военный санаторий или, допустим, в Египет. Сейчас у него такого права нет.
РГ: Недавно по радио один из бывших военных рассказал, что командир расчета « Тополей» получает меньше, чем водитель троллейбуса в Москве. Есть ли дисбаланс в оплате гражданского и военного специалиста?
А. СЕРДЮКОВ: Конечно.
РГ: Но ведь это недопустимые вещи!
А. СЕРДЮКОВ: Если боевой летчик получает 20 тыс. руб., а обычный, который работает в гражданской авиации, далеко за сотню, есть дисбаланс?
Потому мы не можем удержать в армии специалистов, особо востребованных на «гражданке». Даже с солдатами-контрактниками проблема. Как ими укомплектовать части, если максимум, что профессиональный солдат, скажем, водитель, заработает в армии, это 8-12 тыс. руб. А в той же Москве и в Подмосковье водитель автобуса о зарплате меньше 25 тыс. руб. просто разговаривать не станет.
Все эти «разрывы» как раз и подталкивают к тому, что мы должны найти механизмы, как платить. Объем уменьшим, но надо платить именно те деньги, за которые люди были согласны служить. И не только в столице.
РГ: Кризис вынудил вас пересмотреть некоторые статьи оборонного бюджета. Какие?
А. СЕРДЮКОВ: Нам пришлось перетряхнуть буквально все статьи. Понять, что мы можем пока отложить, на что уменьшить расходы.
Это была серьезная работа.
Сокращения ассигнований не избежали ведомственные целевые и даже федеральные программы, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, закупки.
РГ: А есть что-то, чего нельзя трогать по определению?
А. СЕРДЮКОВ: Все, что касается сил ядерного сдерживания. Это все осталось. Там практически ничего не трогали – ни науку, ни опытные образцы, ни тем более непосредственно модернизацию, заказы. Все это было и остается приоритетом. И, наверное, при любых обстоятельствах не станем подвергать какому-либо сокращению расходы, связанные с выплатами личному составу, ассигнования на жилищное обеспечение.
РГ: Расходы на военную ипотеку срезали?
А. СЕРДЮКОВ: Нет.
РГ: И не планируете?
А. СЕРДЮКОВ: Нет. Более того, пересматривая бюджет, часть высвобождаемых средств направим на стройку и покупку квартир. Президент поставил задачу предоставить военнослужащим 45 тыс. квартир, и мы обязаны ее выполнить. Купить либо построить. РГ: Большие надежды были на доходы от распродажи земли и военных объектов. Оправдались ли они?
А. СЕРДЮКОВ: Это не самоцель. Изначально такой задачи и не ставилось. К сожалению, вокруг этой темы очень много шума. Но мы не бежим, сломя голову, и к вопросу подходим деликатно. В прошлом году продали два объекта, в этом году высвободили порядка 8-10 и готовим их к аукциону. Правда, сейчас рынок недвижимости несколько упал. Но мы все равно будем освобождаться от лишнего. В некоторых случаях это реальное обременение: объект ненужный, а его надо содержать, охранять.
Что же до полученных от реализации средств, то в первую очередь они идут на жилье.
Проверка слуха
РГ: Анатолий Эдуардович, хотим проверить, как у вас со слухом. У нас в газете есть такая рубрика – «Проверка слуха». Подтвердите или опровергнете, что...
- ...военных пенсионеров, как пишут некоторые СМИ, лишат медицинских и других льгот?
А. СЕРДЮКОВ: Неправда. Никто ветеранов и военных пенсионеров обижать не будет. Существующая для них система льгот остается без изменений. - ...воевавшим в Южной Осетии солдатам и офицерам не выплатили командировочные?
А. СЕРДЮКОВ: У нас была некоторая задержка, потому что эти средства не запланировали в бюджете. Но сейчас с долгами практически рассчитались. Теперь решаем вопрос с деньгами для тех, кто сейчас служит в Южной Осетии. - ...замминистра обороны по финансово-экономической работе Любовь Куделина уволена из военного ведомства, по сообщениям некоторых СМИ, за серьезные недостатки в работе?
А. СЕРДЮКОВ: С поста замминистра она ушла по собственному желанию. Но осталась в Минобороны моим советником по финансовым вопросам. - ...переезд Главного штаба ВМФ в Санкт-Петербург, опять же по сообщениям СМИ, тормозится из-за нехватки средств и нежелания адмиралов уезжать из Москвы?
А. СЕРДЮКОВ: Ни то, ни другое. Переезд не тормозится, все осуществляется в плановом порядке. Никто не собирался переводить Главный штаб ВМФ за месяц. Идет подготовка, приводятся в порядок помещения и здания. Командование Ленинградской военно-морской базы уже переехало к новому месту. - Россия закупила у Израиля бес-пилотники, потому что наша промышленность не умеет их делать?
А. СЕРДЮКОВ: Правда, что сделка – в стадии оформления. Есть контракт, мы проплатили аванс, и в ближайшее время получим небольшую партию. Пошли на это, чтобы изучить опыт зарубежных производителей, понять, как вообще развивается это направление, особенно по легким и средним летательным аппаратам. Лучшие они или нет, выясним после эксплуатации. - ...к неудачным стартам «Булавы» причастны американцы, мешающие пускам новейшими средствами радиоэлектронной борьбы с баз на Аляске, в Северной Европе и Гренландии?
А. СЕРДЮКОВ: Принятие на вооружение любой ракеты – сложный и, к сожалению, не такой быстрый период. «Булава» не исключение. Все остальные ракеты также проходили серьезные испытания, не избежав неудач и ошибок. А американцы к этому никакого отношения не имеют. - ...военный аэродром в Кубинке пустят с торгов, а пилотажные группы «Русские витязи» и «Стрижи» переведут в Липецк?
А. СЕРДЮКОВ: Кубинка как была, так и будет военным аэродромом. Мы собираемся провести ряд работ по его улучшению. И пилотажные группы должны там остаться. Другое дело, что практически любой военный аэродром может использоваться как объект двойного назначения. Если появятся какие-то серьезные предложения со стороны бизнеса, мы готовы рассматривать их в части совместной эксплуатации. У нас, кстати, многие аэродромы сейчас так эксплуатируются – в Анапе, Новосибирске, Петропав-ловске-Камчатском, Владивостоке и т.д.
P.S. В воздушной части парада участвовало 69 самолетов и вертолетов, в том числе Ту-160 («Белый лебедь») и самый крупный в мире транспортный самолет Ан-124 («Руслан»). Гвоздем авиашоу на Красной площади стала имитация дозаправки стратегического бомбардировщика Ту-95МС от воздушного танкера Ил-78. Как всегда, восторг зрителей вызвал групповой пилотаж «Русских витязей» и «Стрижей» – девятка истребителей Су-27 и МиГ-29 прошла над ГУМом на высоте 300 м.
Как дивизию ни называй, получается бригада
РГ: Анатолий Эдуардович, армия сокращается до миллиона штыков. Правда, это слово вряд ли соответствует современному и тем более перспективному облику Вооруженных Сил. Объясните читателям: сколько и каких военных надо стране для гарантированной безопасности?
А. СЕРДЮКОВ: Процесс обновления еще не завершен. Мы пытаемся выйти на определенное соотношение офицерского и рядового состава. Первых должно быть порядка 15%. Остальные – военнослужащие по призыву и солдаты-сержанты по контракту. Такое соотношение мы считаем оптимальным. Но оно остается предметом достаточно серьезного обсуждения.
Первая программа набора контрактников закончилась. Мы подвели ее итоги. Понимаем, что есть проблемы с обеспечением солдат служебным жильем, денежным довольствием, с другими вопросами. Их надо решать.
РГ: Кого не будете сокращать?
А. СЕРДЮКОВ: Наиболее серьезно занимаемся новым обликом Сухопутных войск. Уходим от полков и дивизий. Это подразумевает сокращение офицеров и значительный прирост рядового и сержантского состава. Военно-морской флот не претерпевает кардинальных изменений. В ВВС переходим на систему авиабаз, пересматриваем управленческие и обеспечивающие звенья.
Мы практически не тронули Воздушно-десантные войска. Оптимизируем только обеспечивающие службы и управления Космических войск и Ракетных войск стратегического назначения.
Мы стараемся внимательно подходить к тому, что делаем. Пытаемся проверить на практике теоретические расчеты, понять, где они совпадают или не совпадают. В этом помогает размещение и комплектование наших военных баз в Южной Осетии и Абхазии. Они дают определенный опыт и понимание того, каким направлениям мы должны уделить больше внимания.
РГ: Не секрет, что перемены в Вооруженных Силах неоднозначно воспринимаются в обществе...
А. СЕРДЮКОВ: Еще как неоднозначно (улыбается).
РГ: Ваши оппоненты говорят, что нельзя реформировать всю армию сразу. Стоило начать с одного округа, флота, вида или рода войск. И лишь затем, учтя ошибки, применить новую систему на все Вооруженные Силы.
А. СЕРДЮКОВ: То есть провести эксперимент? Экспериментов было много, насколько я помню, последние лет 30-40 только этим и занимались. Не получив до конца точного понимания в одном эксперименте, переходили к следующему. В итоге все превратилось в вялотекущий процесс.
На самом деле мы прямо не ставили вопрос о реформировании армии. Просто брали «функционал» и проверяли: есть ли под него личный состав, технические средства? И понимали, что структура не может оставаться в таком виде. Мы неоднократно говорили, что в ряде случаев соотношение офицерского состава к рядовому выглядит нелогично. Когда офицеру приходится заступать в наряд, нести службу вместо солдата, которого в воинской части просто нет, ни о какой учебе, командирской практике, ни о каком применении знаний и речи быть не может.
У нас баз, складов, всевозможных автопарков, каких-то мелких воинских частей развелось тысячи. И этим аппаратом практически никто не управлял, они жили сами по себе! Терпеть все это дальше было уже нельзя.
РГ: Что делать?
А. СЕРДЮКОВ: Сейчас мы пытаемся оценить «функционал», выстроить жесткую вертикаль управления. Посмотреть, что является лишним, ненужным, дублирующим. Вот почему это не совсем реформа, а все-таки, как мы говорим, новый облик Вооруженных Сил.
Из недавнего опыта: чтобы набрать необходимое количество специалистов в ходе конфликта в Южной Осетии, приходилось буквально перетряхивать все виды Вооруженных сил. Мы не могли взять конкретную часть и отправить ее на выполнение задачи – ее просто не было. Это полный нонсенс. Потому и летчиков собирали по всей стране, причем, как правило, не в строевых полках, а в учебных центрах среди преподавателей. Не очень правильная ситуация.
РГ: Вы не раз говорили, что армия переходит на бригадный принцип построения. Но стоит ли вообще отказываться от дивизий и полков? А то уже даже в президентском полку переживают, как бы их не расформировали.
А. СЕРДЮКОВ: Пусть не переживают (смеется). Мне кажется, в рамках военной организации государства Вооруженные Силы как раз и есть тот эксперимент, который покажет, насколько правильным или неправильным было решение. После нас, я так полагаю, свое построение пересмотрят Внутренние войска. Они уже начинают понемножку его менять. Думаю, это коснется и остальных силовых структур.
Что касается бригад – это сложная тема, тут можно долго говорить. Главную аргументацию готовили в Генеральном штабе, в том числе после изучения зарубежного опыта. Можно, конечно, оставить название «дивизия» и при этом перейти на структуру бригады. Но зачем? Хотя дивизии в тех же ВДВ сохраняются. Объяснение простое – они не имеют такого тяжелого вооружения и военной техники, как, к примеру, мотострелковые соединения, и потому более мобильны. Вот мы и не стали их трогать.
РГ: Проблема упирается только в количество техники?
А. СЕРДЮКОВ: В мотострелковой дивизии ее количество очень значительно. И это не может не влиять на оперативность ее переброски. Иногда даже полк трудно переместить с места на место. Мы в этом убедились во время августовских событий прошлого года. У нас передовые подразделения полка уже входили в Южную Осетию, а его «хвост» еще торчал во Владикавказе. А батальоны ВДВ с оперативной переброской прекрасно справлялись. Мобильные, они достаточно легко перемещались даже по стесненным территориям.
Эти вопросы многократно обсуждались на сборах, совещаниях в Генштабе, в том числе с подключением военных ученых. Я долго к ним прислушивался, хотел понять аргументы. С точки зрения гражданского министра обороны, они показались мне логичными и системными. Да и профессиональные военные выступили «за». Имею в виду действительно компетентных людей, прошедших путь от командира взвода до командующего войсками округа. И пока я не готов сказать, что мы погорячились и что-то сделали неправильно.
По Сеньке шапка
РГ: Второй год солдат призывают в армию на 12 мес. Но очевидно, что допризывная подготовка в стране хромает. Это не может отразиться на сроке службы, потребовать ее увеличения?
А. СЕРДЮКОВ: Твердая позиция не только министра обороны, но и Президента – к прежнему сроку службы не возвращаться. Изменений тут не будет.
РГ: Даже несмотря на сложности в обновлении армии?
А. СЕРДЮКОВ: На самом деле в самой армии с этим сложностей нет. Есть только сложность с ее комплектованием. А по прохождению службы – нет. Хотя мы, естественно, поменяем учебную составляющую.
Нам нужно не просто перестроиться самим, но и перестроить допризывную подготовку. В стране поменялась ситуация. Но вся система подготовки к службе осталась прежней. Отсюда и опасения, что при такой системе появятся какие-то сложности. Они не от армии идут.
Президенту России показывали учебный центр в Сибирском военном округе. Ряд центров я смотрел в Ленинградской области. Они в состоянии вести полноценную подготовку необходимых специалистов. Просто нужно мобилизоваться. Но точно – не переходить на другой срок службы, кроме как 12 мес.
Мы должны четко понять, по каким армейским специальностям призывника готовить на «гражданке». К сожалению, сегодня Вооруженные Силы зачастую получают новобранцев с военно-учетными специальностями, которые нас не устраивают. Приходится обучать их вновь по два-три месяца в учебных центрах или непосредственно в частях. Ведь мы тратим государственные деньги и в итоге не решаем задачи
.РГ: Не секрет, что наши генералы в большинстве своем всегда были противниками контрактной, профессиональной армии. А ваше мнение?
А. СЕРДЮКОВ: Я считаю, комплектование должно происходить по смешанной форме. Нужны контрактники, особенно по специальностям, требующим серьезной подготовки. Мы их будем набирать и обучать. И нужны солдаты-призывники. Скажем, на должности стрелка в обычной мотострелковой бригаде совсем не обязательно иметь контрактника.
Тем более надо иметь в виду, что создание полностью профессиональной армии тянет за собой целый ряд проблем. В частности, нужно серьезно заниматься мобилизационной подготовкой населения. А это дополнительные траты.
РГ: Но идут же на них во многих странах?
А. СЕРДЮКОВ: Идут. И все равно сталкиваются с проблемами. В тех же Соединенных Штатах Америки не так все здорово, как бы им хотелось. Не случайно в США потихоньку начинают искать другие подходы. В Германии аналогичная ситуация. Немцы резко занялись переходом на контракт, потом поняли – погорячились. Сейчас отходят обратно. Там соотношение призывников и профессионалов – примерно 30 к 70.
У нас абсолютно точно остается смешанная форма. Мы не стремимся к всеобщему комплектованию частей профессионалами и точно этого делать не будем. Руководствуемся принципом – по Сеньке шапка. Пока будут деньги – станем набирать профессионалов. А дальше будет видно.
Зачем сокращают военные вузыРГ: Прием в военные вузы сейчас уменьшен, и в то же время возрос набор туда девушек. Даже в училища ВДВ. Понятно, когда у вас в приемной сидят красавицы – приятно зайти. Но в десанте-то они зачем?
А. СЕРДЮКОВ: Девушки – выпускницы Рязанского десантного училища, безусловно, не будут входить в разведгруппы. В основном станут служить в обеспечивающих подразделениях. В том числе руководить группами подготовки и укладки парашютов. Мотивация на службу у них очень серьезная. Несколько девчонок - кандидаты в мастера спорта. Одна девушка даже с 5-го курса университета ушла, чтобы учиться в десантном вузе.
РГ: В бытность министром обороны маршалу Язову журналисты докладывали в шутку, что самым активным пропагандистом военной службы является «Мисс Израиль». Когда победительницу конкурса красоты спросили, куда она теперь отправится, девушка ответила: «В армию, потому что там настоящие мужчины».
А. СЕРДЮКОВ: Правильно ответила (смеется). Несколько недель назад я был в Военно-космической академии в Санкт-Петербурге. Там тоже набрали девичью группу. Так девчата по всем предметам на голову выше парней. Мальчишек это в какой-то степени стимулирует -и к учебе, и к дисциплине.
Армия действительно испытывает потребность в женщинах-военнослужащих. Они четко выполняют свои функции, очень ответственные. Мы просто открыли девчатам двери в свои училища. Есть желающие - поступайте.
Мне кажется, по специальностям, которые не являются исключительно военными, например, юрист, финансист, психолог, экономист, вообще не должно быть кадровых ограничений. Какая разница, кого назначать на должность -мужчину или женщину, гражданского или военного человека. Главное, чтобы он был профессионалом. Это тем более важно, поскольку, к сожалению, по некоторым специальностям военные вузы выпускают далеко не лучших специалистов.
РГ: Много желающих поступить в военное училище?
А. СЕРДЮКОВ: Сейчас набор снизился. Это связано с тем, что долгие годы в военные вузы набирали ребят, заранее зная: выпустят где-то 18-20 тыс., из них треть точно уйдет. Так происходило оттого, что человека учили одному, а на службе он видел другое. К примеру, части сокращенного состава и кадра. Подчиненных солдат у офицера нет, зато много техники, которую просто некому обслуживать. Просидев два, три года, пять лет в кабинете, активные люди рано или поздно уходили из армии.
РГ: Теперь будет по-другому?
А. СЕРДЮКОВ: Мы серьезно повысили требования к абитуриентам, курсантам, к самой учебе. Но набор в вузы снизили, понимая, что к 2012 году перейдем на новый облик Вооруженных Сил. Я полагаю, что к этому времени выпускники будут использоваться не так, как использовались прежде, а по предназначению. Естественно, платить им должны нормально. Тогда стабилизируется ситуация с кадрами. Иначе мы можем разогнать «маховик» до критических оборотов. Тысячами брать курсантов и тысячами увольнять. Да они сами будут уходить, не в лучшую сторону меняя отношение в обществе к армии.
РГ: Но военное образование - это не только достояние армии, а достояние всей страны. Огромное число гражданских с военными дипломами играют важную роль в политике, экономике, науке. Может, все-таки оставить военные вузы?
А. СЕРДЮКОВ: Сейчас нет потребности в таком количестве офицеров. Существующая система военного образования строилась под 5-миллионную армию. А у нас Вооруженные Силы - миллион. Кроме того, меняется соотношение офицерских и солдатских должностей. Я уже не говорю о финансовой и экономической составляющей. Содержать более полусотни вузов, обеспечить их нормальной лабораторной базой, тренажерными комплексами, полигонами просто нереально. На каждый из 65 вузов придется по 55-60 курсантов одного набора. Поэтому мы и пришли к необходимости что-то менять. Во всех армиях мира содержат одно, два, три учебных заведения. Но они мощнейшие, охватывают буквально все воинские специальности. Есть факультет, направление, учебные группы. Но нигде под каждую специальность не отводят целый вуз.
РГ: Но ведь так мы можем потерять то, что называется военной школой.
А. СЕРДЮКОВ: Я как раз и хочу сказать, что эта самая школа за последние десятилетия достаточно серьезно просела. Из-за ограниченного финансирования не обновлялась учебно-материальная база, не приглашались преподаватели высокого уровня. Потому иногда за кафедрой оказывается человек без служебного и научного опыта.
РГ: А сами учебные методики вас устраивают или они, образно говоря, достались в наследство от конницы Буденного?
А. СЕРДЮКОВ: С ними тоже хватает проблем. Вот почему мы занялись училищами и академиями. Наверное, мало кто знает, что Академия Генштаба изначально создавалась не только для подготовки военных специалистов. В академию шли, если хотите, за государственным мышлением. Не случайно больше половины преподавателей были гражданскими.
Как раз это хотим вернуть, пытаемся, по крайней мере. Минобороны разработало программу реформирования военного образования до 2013 года, утвердило ее у Президента. Не спеша, будем ее выполнять – укрупнять вузы, улучшать их материальную базу, поднимать денежное довольствие офицеров и преподавателей, приглашать на эти должности достойных людей.
РГ: Реформа коснется только «европейских» вузов или училищ на Дальнем Востоке и в Сибири тоже?
А. СЕРДЮКОВ: Там их немного. Общий подход такой: сейчас определяются головные вузы. По мере возможности и готовности материальной базы к ним присоединим в качестве филиалов остальные. Хотя есть ряд училищ, которые из-за аварийного состояния просто небезопасно эксплуатировать. Например, авиационное училище в Иркутске.
РГ: Говорят, вы создали на Беговой уникальный пансион воспитанниц Министерства обороны, где собраны дочери погибших офицеров и тех, кто служит в «горячих точках».
А. СЕРДЮКОВ: А вы там были?
РГ: Да. Его вроде бы даже Президент собирался посмотреть.
А. СЕРДЮКОВ: Собирался. Но пока график не позволяет. А вот премьер накануне Дня Победы в пансион приезжал.
РГ: Кризис не скажется на финансировании обучения девчонок?
А. СЕРДЮКОВ: Нет. Сейчас там ремонтируем два корпуса. Пансион будет однозначно расширяться. У нас есть планы строительства там нового учебного центра и спорткомплекса. Думаю, будут и другие пансионы, и, возможно, несколько новых суворовских училищ. У нас есть предложения из Оренбурга, Мурманска, Архангельска, от краснодарских властей.
Мы рассматриваем эти довузовские учреждения не как этап подготовки ребят или девчонок к службе в армии. Это социальный пакет нашим офицерам – тем, кто служит в отдаленных гарнизонах и не может дать ребенку хорошее образование. Для семьи это подчас настоящая трагедия – талантливого ребенка надо куда-то устраивать, но нет возможности. Вот мы и открыли такой пансион, где используем новейшие методики, привлекаем лучших преподавателей.
Не сглазить бы, вроде пока все получается. Девочки учатся серьезно, многие даже уезжать на каникулы не хотят.
Должность «под звездочкой»
Сейчас в Сухопутных войсках насчитывается 1890 воинских частей. После того как этот вид ВС перейдет на новый облик, там останется 172 части и соединения. В Военно-воздушных силах из 340 частей оставляют 180. Военно-морской флот сократится с 240 до 123 частей. Ракетные войска стратегического назначения «похудеют» с 12 до восьми частей. «Космонавты» и десантники еще меньше – с семи до шести и с шести до пяти воинских частей соответственно. Больше всего реорганизация затрагивает высшие штабные кабинеты. В центральном аппарате Минобороны из 10 523 чел. останется на службе 850
РГ: Большое количество военных должностей уже переведены в статус гражданских. Как определяется, какой пост должен занимать человек в погонах, а какой – без них? Почему, к примеру, заместитель министра обороны по вооружению – штатский?
А. СЕРДЮКОВ: Мы исходим из того, что ряд должностей может замещаться не только военнослужащими. Почему юристы, финансисты, экономисты должны быть обязательно военными? К примеру, в Министерстве обороны созданы организационно-инспекторское управление, инспекция по личному составу, финансовая инспекция. Мы ввели там должности «со звездочками». То есть их могут занимать и гражданские, и военные. Если офицер отвечает всем предъявляемым требованиям, то будет служить и дальше. Если нет, ему на смену может прийти гражданский специалист.
Что касается моего заместителя по вооружению Владимира Александровича Поповкина, то он пришел к этому решению исключительно по личной инициативе. Никто его не подталкивал. Такая же ситуация со статс-секретарем Николаем Александровичем Панковым. Кстати, Поповкину не так давно присвоено высокое воинское звание – генерал армии. Он говорил, что хотел бы продолжить службу в качестве гражданского лица. Ему так комфортней, поскольку большую часть своего рабочего дня проводит с гражданскими руководителями оборонно-промышленного комплекса. Я всего-навсего пошел ему навстречу.
РГ: Остальные замы тоже могут уволиться со службы?
А. СЕРДЮКОВ: Есть должности, которые при любых обстоятельствах будут замещаться исключительно военнослужащими. Начальник Генерального штаба, руководители многих других структур были и останутся военными. А те специальности и те посты, даже в Главном организационно-мобилизационном управлении Генштаба, которые не носят сугубо военный характер, сопроводили «звездочками». Их в министерстве не очень много, все они строго перечислены. У меня нет стремления сделать всех в Минобороны гражданскими людьми.
РГ: По инерции эту систему не распространят на войска? Заместитель министра по вооружению ходит без погон, значит, и в бригаде такой специалист должен быть гражданским.
А. СЕРДЮКОВ: Нет, в войсковом звене такого не будет. То, что приемлемо для управленческого аппарата, не обязательно подходит к строевым частям. Там другие функции, другие задачи.
Хотя общий подход, повторюсь, один. Все, что связано с обеспечением армии, может осуществляться гражданскими людьми. Все направленное на исполнение воинских функций должны выполнять военнослужащие.
РГ: Вам не кажется, что это вызывает у людей неуверенность в завтрашнем дне? Сегодня я служу, а завтра мне скажут: мы решили сюда посадить гражданского специалиста.
А. СЕРДЮКОВ: У меня не вызывает, и у тех гражданских специалистов, которых я пригласил, у генералов, снявших погоны, – тоже. Как мне кажется, это абсолютно внутреннее ощущение. Согласитесь, что между офицером-финансистом и офицером-разведчиком или летчиком, несущим боевое дежурство, большая разница. Мы все смешали и получилось не очень здорово.
РГ: Это когда председатель военного совхоза был полковником и командир полка тоже?
А. СЕРДЮКОВ: У нас есть масса специальностей, где люди вырастали до генералов, при этом армии, по сути, никогда не видели.
Четыре пункта увольнения
РГ: Среди читателей немало увольняющихся офицеров. Как в условиях кризиса с ними будут рассчитываться?
А. СЕРДЮКОВ: Оптимизации здесь не будет. Во-первых, у каждого увольняющегося есть законные права. Нарушать их нельзя. В том числе, когда речь идет о выплатах.
Даже больше скажу. В условиях кризиса мы решили еще деликатнее подходить к каждому офицеру. Сейчас проводим обширную переаттестацию личного состава. Пытаемся разобраться, кто хочет служить, кто может, и кто должен остаться на службе. Такие вот три составляющие. Весь генералитет аттестуют под моим руководством. Смотрим, оцениваем, по каждому принимаем решение индивидуально.
РГ: Кто в любом случае в армии не останется?
А. СЕРДЮКОВ: Увольнять будут только тех, кто достиг предельного возраста службы, кто по состоянию здоровья не может исполнять обязанности, желает уволиться по собственной инициативе, а также тех офицеров, которые по профессиональным качествам не соответствуют занимаемой должности. Вот четыре основных пункта, по которым могут быть уволены люди.
РГ: Чтобы закрыть тему, связанную с увольняемыми офицерами...
А. СЕРДЮКОВ: Эту тему, думаю, в ближайшие три года не закроют.
РГ: Тем более хотелось бы услышать, как Минобороны собирается помогать своим бывшим кадрам? Особенно молодым, трудоспособным.
А. СЕРДЮКОВ: Еще раз повторю: все, кто действительно хочет служить, – служить останутся. Я вас уверяю. А вот тех, кто не служил, а просто числился или пытался имитировать службу, точно не будет.
Но просто так на улицу выбрасывать никого не станем. У нас разработана целая ведомственная программа соц-обеспечения военнослужащих. Большой раздел там посвящен увольняемым. Даем им возможность получить дополнительную специальность – либо в наших, либо в гражданских вузах.
Есть примеры, когда люди достигают предельного возраста, снимают погоны, но продолжают служить в армии гражданскими. Если специалист для нас интересен, проявляет желание работать, мы его в любом случае сохраним.
Кроме того, если бывший офицер действительно квалифицированный специалист, подыскиваем ему работу. Сейчас создается крупный холдинг «Оборонсервис», куда войдут практически все наши ГУПы, связанные с электроэнергетикой, ремонтом авиа-, авто-, броне– и радиотехники, военно-технического имущества и т.д. Это огромный комплекс, где будут работать только гражданские. Так что появится еще одна возможность трудоустроить немало уволенных офицеров.