Лота В. Секреты польской «Бури»
(Продолжение. Начало – см. «РВО» № 12, 2009 г.)
Адмирал Хью Синклер, генеральный директор британской «Сикрет Интеллидженс Сервис» (МИ-6), родился в 1873 году, возглавлял британскую разведку с июня 1923-го по ноябрь 1939 года. Он был в равной степени озабочен «красной угрозой» со стороны Советского Союза и возраставшей военной мощью гитлеровской Германии. 4 ноября 1939 г., спустя два месяца после начала Второй мировой войны в Европе, Хью Синклер умер в своем рабочем кабинете.
Генерал-майор Джон Синклер родился тоже в XIX веке, но прожил 80 лет и ушел в мир иной в 1977 году. Он был генеральным директором МИ-6 с 1953 по 1956 год. Карьеру ему испортило сообщение о том, что МИ-6 наняло бывшего водолаза военно-морских сил Лионе Краба для выполнения тайной операции по изучению подводной части корпуса советского крейсера «Орджоникидзе», на борту которого в Великобританию с официальным визитом прибыл Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Премьер-министр Великобритании, обеспокоенный возникшим скандалом, уволил со службы сначала советника министерства иностранных дел в МИ-6, а затем и Синклера. Позже в ходе официального расследования было установлено, что Синклер якобы прямого отношения к той операции британской разведки не имел. Но соответствующие распоряжения уже были подписаны. Карьера Синклера в британской разведке завершилась.
Тем не менее имя Синклера не затерялось в истории британских специальных служб. Оно также неоднократно упоминается и в секретных документах советской военной разведки военного времени. В них говорится, что в годы войны Синклер был руководителем разведки британского военного министерства. В официальных британских источниках указано, что Джон Синклер в годы Второй мировой войны был «заместителем начальника оперативного отдела военного министерства» и что «перед переходом в МИ-6 он получил кое-какой личный опыт оперативно-разведывательной работы».
Можно только предполагать, что генерал-майор Джон Синклер и генерал-майор Синклер, упоминающийся в документах советской военной разведки, одно и то же лицо. Впрочем, так это или нет, особого значения не имеет. Важно то, что в 1944 году генерал-майор Синклер действительно был назначен на должность начальника британской военной разведки, сменив на этом посту генерала Девидсона, получившего новое назначение в Вашингтон.
В британских военно-политических кругах генерал-майор Синклер, несомненно, считался наиболее информированным человеком. Должность позволяла Синклеру не только обладать важнейшими сведениями о положении на западном и восточном фронтах. Он был в курсе всех событий, происходивших в Италии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Москве и Вашингтоне, Париже и Варшаве. Разведчики Синклера добывали огромное количество сведений о фашистской Германии и ее сателлитах с помощью своей агентуры и радиотехнической разведки. Поэтому не случайно то, что руководитель советской военной миссии в Лондоне вице-адмирал Николай Харламов стремился установить с Синклером деловые отношения. Сделать это было практически невозможно. Должность обязывала Синклера ограничивать контакты с Харламовым. Тем не менее закрыть двери для представителя советского Генерального штаба начальник британской военной разведки не мог.
28 августа 1944 г. вице-адмирал Харламов все же добился встречи с Синклером. После беседы с ним Харламов написал подробный отчет об этой встрече и направил его начальнику ГРУ. Ценность этого исторического документа велика, и есть необходимость привести его полностью, так как он позволяет понять, знал ли генерал-майор Синклер о подготовке поляков к восстанию в Варшаве и какое внимание он уделял событиям, происходившим в польской столице.
28 августа вице-адмирал Н.М. Харламов сообщал начальнику Главного разведывательного управления: «Докладываю о встрече с начальником британской военной разведки генерал-майором Синклером. Беседа носила весьма общий и неконкретный характер и больше походила на интервью Синклера корреспонденту газеты, а не информирование меня как представителя союзного Генерального штаба».
Синклер сообщил вначале, что общие потери немецкой армии в Нормандии составили около 500 тыс. чел., из них взято в плен 200 тыс., убито 100 тыс., остальные выведены из строя.
Сохранившиеся еще в Бретани и на Нормандских островах немецкие гарнизоны составляют: первые – 40 тыс., вторые – 30 тыс., и их судьба предрешена.
Синклер сообщил, что, по данным британской разведки, в Южной и Западной Франции немцы имеют девять дивизий и около 100 тыс. солдат и офицеров в различных оборонительных и тыловых частях. Он сказал, что считает, что 13 немецких дивизий за время операции во Франции окончательно разгромлены. 19 немецких дивизий понесли тяжелые потери, однако их остатки успели отойти на восточный берег р. Сены.
– Ваши вопросы мы делим на две части. По первой части мы приготовили вам ответ в письменной форме. Это ответы на вопросы о стратегических резервах противника и политическом положении внутри Германии. Вопросы о планах германского командования, об их стратегических и оперативных рубежах относятся ко второй части. Они должны обсуждаться в Москве между генералом Барроузом и вашим начальником разведки, так как эта часть вопросов, как я полагаю, лучше известна вам.
К сожалению, – продолжал Синклер, – на ваш вопрос об анализе промышленных и производственных возможностях Германии мы сможем дать ответ не раньше чем через две-три недели, так как офицер, занимающийся этими вопросами, пострадал во время немецкого обстрела Лондона....
Далее Харламов докладывал начальнику ГРУ: «…Письменные ответы англичан на мои вопросы носят общий характер и не конкретны. По вопросу о немецких оперативных резервах на фронтах англичане считают, что таких у немцев нет, за исключением Италии, где немцы в тылу Готической линии имеют две-три дивизии на отдыхе и перевооружении.
По политической обстановке в Германии английский Генеральный штаб преподнес нам сильно сокращенные статьи из британских газет, ничего нового и заслуживающего внимания не дающие.
Синклер был вынужден признать, что немцы не оказывают англичанам сопротивления.
По Германии англичане совершенно не заинтересованы сообщать нам известные им данные, особенно по планам немецкого командования на дальнейшее ведение войны, и хотят под видом взаимного обсуждения, не раскрывая своих сведений, разведать, что нам известно по этому вопросу. Особенно это относится к положению на советско-германском фронте на всем его протяжении. Совершенно не хотят говорить нам о состоянии германской промышленности, которая может сохраниться ко дню капитуляции фашистской Германии.
Ранее только Файербрес, а сейчас и Синклер, не стесняясь, откровенно дают понять, что они нас не будут информировать, основываясь на избитом тезисе об «отсутствии взаимности с нашей стороны». Дело вовсе не во взаимности, а в наших успехах, решающих исход войны и определяющих наше место в послевоенный период.
В порядке уточнения задал Синклеру несколько конкретных вопросов, но в ответ услышал общие фразы: «Не знаю», «Этот вопрос лучше известен в Москве, чем у нас» или «Это надо обсуждать Барроузу в Москве».
В заключение беседы Синклер сказал:
– Я извиняюсь за то, что мы до сих пор не дали ответы на ваши вопросы от 12 июля, но вы знаете, я так занят!
Затем Синклер, видимо, не выдержал и сказал:
– Вы, адмирал, уже второй раз имеете возможность встречаться с начальником британской военной разведки, а наш Барроуз за три месяца пребывания в Москве ни разу не встречался с вашим начальником разведки и даже не знает, где находится ваше военное министерство…
Помолчав немного, давая мне возможность оценить его заявление, Синклер продолжал:
– Мы вам ежемесячно даем боевое расписание немецкой армии и сейчас готовим новое, а ваш Генштаб с апреля не дает нам подобного расписания. Если наладится взаимная связь, это будет иметь большое влияние на качество английских сведений, которые мы вам передаем…
Прощаясь со мной, Синклер спросил:
– Как вы, адмирал, удовлетворены поездкой на фронт в Нормандию?
Я ответил:
– Спасибо. Ознакомился с обстановкой, правда, поездка прошла в очень быстрых темпах.
Синклер спросил:
– Я хотел бы знать ваше мнение в отношении намерений немцев на Балканах.
– К сожалению, генерал, я точными сведениями не располагаю и уверен, что генералу Синклеру эти вопросы больше ясны, чем мне».
Чем же интересен отчет вице-адмирала Харламова? Прежде всего тем, что в ходе этой встречи начальник британской военной разведки говорил о самых различных проблемах, но ни слова не сказал о том, что происходило в Варшаве. Трудно поверить, что эта проблема не представляла для британской военной разведки интереса. Скорее всего, начальник британской военной разведки не счел нужным начинать с Харламовым обсуждение этого вопроса, политическая оценка которого еще не была выработана в британском министерстве иностранных дел и недрах британской военной разведки.
Генерал-майор Синклер, несомненно, хорошо знал строгие правила британских секретных инструкций.
Операция «Олег»
Выполняя обещание, данное С. Ми-колайчику, И.В. Сталин позвонил командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу К.К. Рокоссовскому и приказал ему направить в Варшаву офицера-разведчика и радиста. В польской столице разведчики должны были установить связь советского командования с повстанцами, оценить реальную обстановку в Варшаве, направлять в Центр заявки поляков на оружие, боеприпасы, продукты питания и медикаменты, сообщать точные координаты мест в городе для выброски грузов с самолетов.
Первая группа разведчиков, заброшенная Разведывательным отделом штаба 1-го Белорусского фронта в Варшаву, на связь не вышла. После этой неудачи в польскую столицу была заброшена вторая группа, в которую входили два разведчика-поляка. Радисткой в этой группе была Елена Салямонович. Она родилась в Польше в дворянской семье, была дочерью польского полковника. В 1943 году Елена служила командиром отдельного женского батальона 1-й польской дивизии имени Костюшко. Она была смелой, находчивой и настойчивой девушкой и хотела сделать все, что в ее силах, чтобы как можно скорее изгнать немецких оккупантов из Польши. Вероятно, именно эти качества привлекли к Елене Салямонович внимание сотрудника советской военной разведки подполковника Виталия Никольского, отобравшего ее для работы в советской разведке.
В марте 1944 года Елена успешно завершила обучение в специальной разведывательной школе и стала радисткой.
Выброска с самолета ночью в районе польской столицы группы, в которую входила Елена, тоже закончилась неудачно. Салямонович приземлилась на значительном расстоянии от командира группы, найти его не смогла, поэтому, выбрав укромное место, закопала радиостанцию и питание к ней, а сама направилась в Варшаву, где проживал ее брат.
Несколько раз Елена выходила на обусловленное место, надеясь восстановить связь с командиром группы. Однако разведчик на место встречи так и не вышел.
С помощью брата Елена устроилась на работу на один из варшавских заводов и затем оказалась в рядах повстанцев.
В это время войска 1-го Белорусского фронта форсировали Западный Буг, пересекли советскую границу и впервые вышли за пределы территории Советского Союза. Гитлеровское командование перебросило на варшавское направление свои отборные дивизии «Герман Геринг», «Викинг» и другие части, которые в спешном порядке снимались с укрепленных районов западного фронта, где наступали американцы и англичане, и перебрасывались на восток.
Войска Красной Армии, успешно завершившие крупнейшую операцию Второй мировой войны, в советском Генеральном штабе имевшую кодовое название «Багратион», с тяжелыми боями освободили Белоруссию и понесли значительные потери. Резервы войск маршала Рокоссовского, вступивших на территорию Польши, отстали от наступавших частей на десятки километров.
Впереди было форсирование Вислы, крупной водной преграды, на западном берегу которой немецкое командование создало мощные оборонительные сооружения. Об этом было известно и в советском Генеральном штабе, и в войсках маршала Рокоссовского. Эти данные поступали в Москву от советских разведчиков, действовавших в Великобритании, Франции и Швеции. Генерал-майор И.А. Скляров, в частности, докладывал в Центр: «…Американская разведка сообщила, что немецкое командование выработало новую оборонительную стратегию: на западе отойти на линию Зигфрида, на востоке удержать линию реки Вислы».
И далее: «…Немцы концентрируют крупные силы в районе западнее Варшавы с целью создать прочную оборону на линии реки Вислы. Для этой цели большое число войск переброшено из Франции…».
Еще один советский разведчик полковник Эдуард Сизов докладывал в Центр: «По данным французской разведки, 9-я танковая армия из Южной Франции направляется на советско-германский фронт. В Польшу или Чехословакию. Данные уточняются».
Для формирования новой разведывательной группы, которую предстояло забросить в Варшаву, необходимо было подобрать советского офицера, свободно владеющего польским языком, который мог бы, оказавшись на территории Польши, не привлекать к себе внимания.
Выполняя приказ Рокоссовского, начальник Разведотдела штаба фронта генерал-майор Петр Никифорович Чекмазов принял решение направить в Варшаву лейтенанта Ивана Колоса, опытного разведчика, которому было чуть более 20 лет. Колос вырос в белорусском Полесье, после окончания института в 1940 году работал учителем в сельской школе. В июне 1941-го был призван в Красную Армию, проходил службу в команде особого назначения Западного фронта. Видимо, обязанности свои рядовой Колос выполнял добросовестно, был смелым и находчивым солдатом, в котором командование увидело задатки будущего офицера. Так это или иначе, но уже в августе 1941 года Иван Колос был направлен на учебу в Вольское пехотное училище, обучение в котором завершил в мае 1942 года. В июне в звании младшего лейтенанта Иван Колос стал начальником штаба батальона 107-го полка 28-й армии Юго-Западного фронта.
Во время наступательной операции под Харьковом батальон, в котором воевал Колос, попал в окружение. Многие сослуживцы Колоса погибли в неравных боях с превосходящим противником.
Оказавшись на оккупированной немцами территории, Колос не растерялся. Он лесными дорогами пробрался в свою родную деревню Картыничи, установил связь с партизанами, затем организовал и возглавил Лельчицкий партизанский отряд.
Колос обладал хорошими организаторскими способностями и пользовался доверием местного населения. Ему удалось создать еще три партизанских отряда.
В мае 1943 года Иван Колос был привлечен к разведывательной работе. Он бывал в тылу противника в составе разведывательной группы, которой командовал М.Н. Шорохов.
В разведке Колос тоже показал себя инициативным, смелым и находчивым офицером. Командование направило его на подготовку в разведывательную школу, окончив которую лейтенант Иван Колос был назначен командиром разведывательной группы. Эта группа подчинялась Разведывательному отделу штаба 1-го Белорусского фронта и успешно действовала в районе Ельска и Мозыря.
Лейтенант И. Колос считался «секретным сотрудником 2-го отделения Разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта». В учетных документах Разведотдела он числился под псевдонимом «Олег». В его боевой характеристике было написано: «Будучи в тылу врага командиром партизанского отряда, Колос И.А. был завербован на должность резидента радиофицированной резидентуры. Освещал гарнизоны и передвижение противника в нескольких районах. С поставленной задачей справился. Представлен к правительственной награде…».
Через полчаса разведчик был в штабе. Чекмазов сообщил Колосу, что ему предстоит выполнение серьезного задания, о котором сообщит командующий фронтом. Колос был в гражданской одежде. Ему приказали для встречи с командующим надеть военную форму. Лейтенант Колос считался в Разведотделе бывалым разведчиком.
Но еще ни разу в жизни ему не приходилось получать задание от маршала. Колос понял, что ему предстоит решать непростую задачу. Он не ошибся.
Маршал К.К. Рокоссовский принял лейтенанта Колоса без задержки. Рядом с командующим фронтом сидел генерал-лейтенант К.Ф. Телегин, член Военного совета фронта.
Колос представился командующему. Маршал сказал:
- Мы отправляем самолетами в Варшаву медикаменты, оружие, продовольствие для повстанцев и не знаем, в чьи руки все это попадает. Вам поручается завтра вылететь на самолете, десантироваться в осажденную Варшаву, выяснить обстановку в городе, связаться с командованием восставших и радировать нам об их нуждах и необходимой помощи. С вами полетит радист - ваш старый друг ефрейтор Стенько.
Задание лейтенанту Колосу уточнял начальник Разведывательного отдела штаба фронта Не обошлось и без оформления специальных документов. Во-первых, лейтенанту Колосу было объявлено, что в Варшаве он должен представляться повстанцам как капитан Феликс Колосовский. Во-вторых, в Разведотделе подготовили задание, которое Колос и Стенько внимательно изучили, приняли к исполнению и на этом документе - Боевом приказе № 4 - поставили свои подписи. В нем указывалось:
«…1. В ночь на 21 сентября 1944 г. убыть самолетом По-2 в тыл противника с приземлением на парашютах в районе улиц Маршалковская и Пенкна в г. Варшаве с задачей:
а) Немедленно после приземления войти в контакт с представителями командования отрядов Армии людовой, действующих в районе места вашего нахождения, в целях установления действительного положения отрядов, их вооружения, кто командует отрядами и ближайшие намерения командования.
б) Держать регулярную связь с нами. Ваши радиограммы подписывать псевдонимом «Олег» и адресовать «Командиру». Радиограммы от нас будут адресоваться «Олегу» и подписаны «Командир»… 18 сентября 1944 г.…».
На рассвете 21 сентября 1944 г. легкий фронтовой бомбардировщик По-2, которым управляли гвардии лейтенанты Ляшенко и Михаленко, пересек линию фронта и направился к Варшаве, где шли тяжелые бои. На борту самолета находились лейтенант Иван Колос и радист ефрейтор Дмитрий Стенько.
Преодолев линию фронта, самолет приблизился к Варшаве и начал стремительно снижаться. Пилот дал команду: «Пошел!». Первым покинул самолет лейтенант Колос. Мгновенно раскрылся парашют. Вспоминая уже после войны это десантирование, Иван Колос писал: «…До сих пор не могу избавиться от впечатления, что парашют раскрылся, как мне казалось, в тот самый момент, когда я приземлился – с такой критически малой высоты я выбросился из самолета...».
В этой рискованной операции был тактический замысел – если бы Колос и Стенько были десантированы на большой высоте, то их могли бы найти прожекторы противника, и тогда – конец. Прицельный зенитный огонь не оставил бы им шансов на благополучное приземление. Выход был один – десантирование с предельно малой высоты.
Район, где приземлился Колос, немцы подвергали интенсивному минометному обстрелу. Но разведчики уцелели. Вскоре их нашли поляки. Они сопроводили Колоса в подвал полуразрушенного дома, где он и был представлен майору Сенку, как оказалось, командиру сводных отрядов Армии людовой.
Лейтенант Колос приступил к выполнению задания. Майор Сенк подробно рассказал Колосу о трудном положении, в котором оказались повстанцы, окруженные со всех сторон немецкими регулярными частями. Обобщив сведения о ситуации в Варшаве, Колос подготовил первое донесение начальнику Разведывательного отдела штаба фронта.
Стенько настроил передатчик и отправил первое донесение «Олега» «Командиру». Когда сеанс связи с Разведотделом фронта завершился, радист свернул свою станцию. Не прошло и минуты, как в соседнем помещении раздался сильный взрыв – в дом попала немецкая мина. Осколки ее смертельно ранили и Дмитрия Стенько.
Радист ефрейтор Дмитрий Стенько погиб…
Колос остался без связи с Разведотделом штаба фронта. Его важная миссия, с которой он прибыл к повстанцам в Варшаву, оказалась на грани срыва.
Выход из создавшегося чрезвычайного положения был найден неожиданно. Майор Сенк сообщил Колосу, что с ним хотела бы поговорить какая-то девушка. По данным, которыми располагал Сенк, она якобы была заброшена в Варшаву из Москвы. Когда и как это произошло, майор не знал, он также не имел сведений о том, с какими целями эта девушка находилась в Варшаве. Колос попросил майора помочь устаовить контакт с этой незнакомкой. Через несколько дней эта встреча состоялась. Незнакомка сообщила Колосу, что она – Елена Салямонович, радистка, ее псевдоним – «Виктория», была направлена в Варшаву для выполнения специального задания в составе разведывательной группы, но потеряла связь с резидентом. «Виктория» также сообщила, где она спрятала свою рацию.
Колос принял решение доверить ей провести сеанс радиосвязи с Центром. В радиограмме «Командиру» разведчик доложил о появлении «Виктории». Из Центра пришло сообщение, что «Виктория» действительно – наша радистка, которая передается в его подчинение…
Донесение «Олега» Верховному Главнокомандующему
Любая операция в разведке завершается отчетом о результатах ее проведения. Возвратившись из Варшавы, Иван Андреевич Колос подготовил подробный отчет о своих встречах в польской столице и впечатлениях о действиях восставших поляков. Отчет внимательно изучался высшим командованием Красной Армии и затем был направлен Верховному Главнокомандующему. Сопровождала его докладная записка Н.А. Булганина, члена Военного совета 1-го Белорусского фронта, который писал Сталину: «…21.9. 1-м Белорусским фронтом для связи с повстанцами в г. Варшаву был сброшен с самолета на парашюте лейтенант Колос Иван Андреевич, кличка «Олег»… Лейтенант Колос пробыл в Варшаве с 21.9 по 2.10.
При этом посылаю Вам протокол его опроса.
В его сообщении освещаются вопросы: установления контакта с польскими повстанцами, планов и хода восстания в Варшаве, отношения к Красной Армии и Советскому Союзу, отношения между Армией краевой и Армией людовой, получения грузов, сбрасываемых авиацией, деятельности представителей Лондонского правительства, подготовки и проведения капитуляции…» (сохранена редакция документа. - Ред.).
Документ, который Н.А. Булганин направил И.В. Сталину, представляет исключительный исторический интерес, в комментариях не нуждается и является логическим продолжением рассказа о событиях, которые происходили в Варшаве.
«ПРОТОКОЛ ОПРОСА разведчика штаба фронта «Олега», вышедшего в ночь с 1 на 2.10.1944 года из центрального района города Варшавы
Установление контакта с польскими повстанцами
21 сентября с.г. я приземлился в центральном районе города Варшавы, на ул. Гожа. Как оказалось, в этом районе действовали отряды Армии людовой (АЛ). Я был немедленно сопровожден к командиру АЛ майору Сенку и был принят им совместно с его начальником штаба Романом.
Майор Сенк радостно принял меня и обрисовал общую обстановку в Варшаве. По его словам, положение было весьма тяжелым, население и повстанцы голодали. Восстание затянулось на непредвиденный срок. Сенк заявил, что очень рад моему прибытию как представителю Красной Армии и одновременно предупредил меня, чтобы я не проявлял особого доверия к представителям АК (Армии крайовой), которые враждебно относятся к Красной Армии и Советскому Союзу.
22 сентября я был принят генералом Скаковским, который объединяет руководство отрядами АЛ, ПАЛ (Польская Армия людова), КБ (корпус безопасности). Скаковский обещал мне полное содействие в работе, составил списки необходимого вооружения, боеприпасов и продовольствия и также предупредил меня о необходимости осторожного отношения к АК.
Вслед за этим я был направлен к командованию центрального повстанческого участка – в штаб генерала Монтера.
Генерал Монтер принял меня совместно со своим заместителем полковником Вахновским, начальником штаба полковником Хирургом. На беседе присутствовал также неизвестный мне человек в гражданской одежде, который фактически руководил совещанием. Монтер не давал ни одного ответа, предварительно не посоветовавшись с этим человеком.
Первым вопросом со стороны Монтера, после того как я представился как офицер Красной Армии, прибывший для установления связи, был: «Имеете ли вы полномочия для решения политических вопросов?».
Я еще раз подчеркнул, что прибыл как военный представитель и офицер связи для урегулирования вопросов сбрасывания продовольствия, боеприпасов, вооружения, взаимной информации о противнике, а также передачи планов и пожеланий повстанцев командованию Красной Армии.
В беседе Монтер заявил: «Мы нуждаемся только в боеприпасах и вооружении. Продукты мы не просим, так как их доставляют Англия и Америка».
Монтер обещал дать письменную заявку на необходимые грузы, а также обещал давать сведения о противнике. Беседа проходила в сдержанных тонах. Было заметно недоброжелательное, подозрительное отношение ко мне как к представителю Красной Армии.
После беседы мне было выделено специальное помещение с охраной. Во время установления радиостанции мой радист, который ранее при посадке был тяжело ранен, был вторично смертельно ранен разорвавшейся миной.
Планы и ход восстания польских повстанцев в Варшаве
Восстание готовилось и планировалось долгое время. Из Англии доставлялись запасы боеприпасов и вооружения, которые располагались на тайных складах. Руководящая роль принадлежала организации АК, руководимой лондонским правительством. Остальные организации, в том числе и демократические, не были в курсе подготовки восстания.
Целью восстания был захват города до занятия его частями Красной Армии. После захвата Варшавы сюда должно было немедленно прибыть польское правительство во главе с Миколайчиком. Одной из задач, поставленной АК, было первоочередное очищение помещений правительства и министерств.
В 5 часов 1 августа 1944 года АК начала вооруженное выступление, поддержанное всем населением Варшавы. Демократические организации АЛ, ПАЛ, КБ были поставлены перед свершившимся фактом, однако решили поддержать восстание.
Первоначально повстанцы имели успех - очистили центральную часть города от немцев (в том числе помещения министерств и правительства) и рассчитывали, что в скором времени очистят всю Варшаву. Командование АК форсировало восстание, видя быстрое продвижение частей Красной Армии в район Седльце.
Подготовкой и проведением восстания руководили представители лондонского правительства, в том числе несколько министров, которые все время находились в Польше. Кроме того, из Лондона специально прибыл заместитель премьер-министра Миколайчика, который все время находился в Варшаве (фамилию установить не удалось).
В качестве официального руководителя выступил генерал Бор (настоящая фамилия - граф Комаровский). Личность Бора сугубо законспирирована. Никто из солдат и офицеров его не видел, доступ к нему имели только Монтер и некоторые полковники. Все личные приметы сохранялись в тайне, так что никто не мог сказать, был ли Бор в Варшаве или его там не было.
От имени Бора выступал его адъютант генерал Гутек (небольшого роста, около 55 лет, в гражданской одежде). Гутек проводил официальные пресс-конференции, на которых информировал об указаниях лондонского правительства и самого генерала Бора. Генерал Скаковский ни разу не был принят Бором.
Официальные разведсводки, которые я получал в штабе Монтера, помечались «ПП генерал дивизии Бор».
К 10 сентября стал ясен неуспех восстания. Запасы продовольствия и вооружения стали иссякать. Противоречия между различными организациями, и в первую очередь между АК и АЛ, не давали возможности эффективно бороться с немцами. Для устранения этих противоречий АК и АЛ вошли в контакт, который носил чисто военный характер.
В первый период восстания руководство АЛ боялось выступать против АК, так как более сильная организация АК угрожала полным истреблением АЛ. Однако после продолжительных и ожесточенных боев руководство АК было вынуждено вступить в военный контакт с АЛ. Отряды АЛ подчинялись общему руководству Монтера. Первоначально в каждом районе имелись роты АЛ и АК, впоследствии АЛ и АК получили отдельные районы для обороны.
Гражданское население, которое в первое время полностью пошло за АК, в ходе боев с немцами увидело провал планов АК. Населению стало ясно, что восстание начато без всякого согласования с Красной Армией. Антисоветская пропаганда, развернутая реакционными элементами, начала терять свою популярность. Среди населения появились протесты против руководства АК, паника, требования капитуляции. 18.9 имело место вооруженное выступление групп гражданского населения против руководства АК, которые стремились устранить АК как элемент, из-за которого Красная Армия не вступает в Варшаву и не оказывает никакой помощи гражданскому населению.
К моменту моего прибытия в Варшаву в городе царил голод. Солдаты в качестве питания получали: утром -горячую воду, днем и вечером - горячий суррогат кофе. Хлеба и крупы не было. Гражданское население не получало никакого продовольствия. Одновременно в городе имела место разнузданная спекуляция продуктами питания. На базе можно было купить все, включая сало и хлеб. Продажа шла исключительно на золото и доллары. Было известно, что крупнейшие фабриканты и помещики, находившиеся в городе, обладают крупными запасами продовольствия, охранявшегося вооруженной стражей. Городская управа, руководимая лондонским правительством, не принимала никаких мер к регулированию снабжения населения. Ежедневно сотни людей умирали от голода и болезней.
Официальная пропаганда руководства АК, которая выпускала ежедневно информационные бюллетени, утверждала эффективность сбрасывания англо-американской авиацией продовольствия для населения и снаряжения повстанцам. В действительности англо-американские самолеты не имели никакого эффекта. 14.9 был организован демонстративный полет 80 тяжелых самолетов, которые с высоты до 3 тыс. м сбросили большое количество грузов, из которых не менее 95% попало к немцам.