ТЕЛЕГРАММА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ИЗРАИЛЯ М.ШЕРТОКА ПОСЛАННИКУ ИЗРАИЛЯ В СССР Г.МЕЙЕРСОН
5 ноября 1948 г.
Замечания для нашего представителя на сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
1. Доклад Бернадотта был составлен при содействии Англии и США для достижения соглашения между ними. Эмиссары британского министерства в Каире и государственного департамента вели секретные совещания с Бернадоттом и Банчем на Родосе.
2. Главная цель англичан в разделе Негева — создать сухопутный мост от Средиземного моря до Персидского залива, непрерывную полосу Газа—Басра под британским влиянием (половина в составе Трансиордании, половина — Ирака), в качестве замены утраченным позициям и оборонительного щита против Востока. Базы для контроля за Суэцким каналом и нефтяными месторождениями — не главное, а привходящее соображение. Возможно, задуман канал Газа— Эйлат в качестве альтернативы Суэцкому каналу, чтобы не зависеть от враждебного Египта.
3. Для достижения главной цели Великобритания готова компенсировать Египет территориальными уступками в южном Негеве — главное, чтобы север Негева, вместе с Газой, отошел Трансиордании. Отсюда идея о разделе Негева между Египтом и Трансиорданией.
4. США разделяют стремление создать непрерывный мост в качестве базы западных стран, обращенной на Восток, но не держатся за Газу и готовы на компромисс с нами (например, по 31-й параллели), лишь бы мы согласились уйти из южного Негева для сохранения неразрывности арабской территории и пространства для аэродромов, которые можно использовать с целью защиты нефтяных полей Ирана.
5. Мы не поддались на американские соблазны привлечь нас к участию в переговорах о компромиссе по Негеву. Наша позиция по всему Негеву осталась твердой. В тактическом плане русские должны понять, что, если в конце концов будет принято решение о разделе Негева, это будет решение против нас, а не результат компромисса с нами. Наши доводы: во-первых, район для заселения, во-вторых, Мертвое море, в-третьих, Эйлат как естественный порт для вывоза продуктов Мертвого моря на основе железнодорожной концессии, которой владеют компании, добывающие поташ, в-четвертых, Эйлат как ворота Израиля в восточные моря.
6. В начале нашей кампании за Негев наше положение в Париже было уязвимым даже в том, что касается его северной части, из-за египетской удавки у нас на горле. На этом посредник основывал предложение о нашей южной границе по линии Негба — Гат, являющейся для англичан обязательным условием. В этой ситуации наши доводы, помимо существования 25 поселений, основывались на резолюции от 29 ноября 1947 г.. После нашей победы наступил решающий поворот в вопросе о северном Негеве, но именно это изменение во всей остроте ставит вопрос об отсутствии нашего контроля над необитаемым треугольником и Эйлатом. Поэтому я считаю, что нам надо бросить все силы на то, чтобы закрепиться в Эйлате и создать промежуточные пункты между ним и северным Негевом. Задача сложная, но выполнимая. Выбить нас оттуда силой куда труднее, чем изменить или извратить резолюцию Генассамб- леи.
7. Наши козыри в Галилее в том, что мы завершили установление реального контроля над этим регионом. По вопросу о Галилее русские приняли нашу точку зрения еще до последней победы, неважно, были ли при этом споры об опасности нарушения резолюции от 29 ноября. Они согласились, что необходимо извлечь уроки из опыта происшедших с тех пор событий и исправить границы 29 ноября. Вышинский однозначно заявил, что Галилея не является проблемой. Царапкин утверждал, что не остается места для арабского государства: на это я сказал, что, если будет образовано отдельное арабское государство, мы готовы к переговорам с ним о границах, но мы не контролируем ситуацию, пока не завоюем всю Палестину, поэтому не станем игнорировать возможность аннексии оставшейся территории Трансиорданией, поскольку в этом случае у арабов будет огромное пространство.
8. По Иерусалиму и северному Негеву американцы продемонстрировали относительную гибкость по отношению к докладу посредника и предложили нам, как бы в частном порядке, подумать о режиме израильской опеки в еврейском секторе и арабской опеки в арабском секторе, включая Старый город. Их доводы: нереальность размещения международных сил и отсутствие финансовой базы для Иерусалима без экономического союза. «Trusteeship» для обеих сторон — это синтез принципа международного управления и необходимости реального контроля для заинтересованных сторон. Мы не дали согласия, но продемонстрировали позитивную заинтересованность, за исключением пункта о Старом городе, передаче которого под опеку арабского государства мы резко воспротивились. Мы потребовали подчинения Старого города прямому управлению ООН. Эта идея передана нами русским, французам, австралийцам и другим. Вышинский счел израильский статус Иерусалима серьезным отходом от резолюции 29 ноября. Убежден, что он пошел бы на компромисс с тяжелым сердцем, удовлетворившись сохранением этого принципа применительно к Старому городу, но, услышав американское предложение, испытал облегчение, поскольку здесь речь идет о сохранении власти Совета по опеке, членом которого является Россия, над всем городом. Шуман и Эватт были обрадованы нашим предложением относительно Старого города, гарантирующим назначение губернатора-христианина на его территории, и выразили готовность согласиться на израильскую опеку в Новом городе. Русские также оценили преимущества прямого управления ООН в Старом городе и не отвергли принцип арабской опеки над частью новых кварталов. Во всех беседах мы подчеркивали необходимость присоединения еврейского Иерусалима к Израилю. По вопросу о защите я заявлял, что, даже если бы международные силы были реальностью, мы не полагались бы на них, учитывая прошлый опыт и перспективы развития событий в мире, и не оставили бы исключительно на попечение этих сил безопасности ста тысяч евреев и судьбу нашего народа в Иерусалиме в нынешней, негативной для нас, геополитической ситуации.
9. Суммирую: 1) поскольку шансы получить большинство голосов на границы 29 ноября со всеми изменениями отсутствуют, 2) поскольку практически все изменения состоят в переходе территории под наш контроль, 3) поскольку главное наступление на нас идет по проблеме Негева, где нашим щитом является именно резолюция от 29 ноября, мы не заинтересованы в том, чтобы вопрос о границах решался на Генассамблее, наша задача в том, чтобы блокировать решение. До наших последних побед не было ни малейшего шанса получить большинство голосов в поддержку границ, обозначенных в докладе посредника. После победы существует теоретическая угроза того, что арабы, опасаясь новых поражений, ухватятся за доклад посредника как за спасательный круг и проголосуют за него, — в этом случае результат голосования может быть иной. Поэтому необходимо силой подкрепить тезис, что нас невозможно выгнать силой, а потому опасность решения об отторжении всего Негева призрачна. Иное произойдет, если возобладает компромиссная линия и на голосование будет поставлен вопрос о разделе Негева, — в этом случае есть реальная опасность того, что большинство проголосует за территориальный компромисс, тем более если мы еще не будем в Эйлате.
10. В позитивном аспекте мы стремимся к принятию такой резолюции, которая подтвердила бы факт существования Израиля и потребовала ликвидации арабского вторжения, прекращения войны и начала мирных переговоров. Поскольку нам не избавиться от Согласительной комиссии, а международная комиссия предпочтительнее единственного посредника, мы стремимся к расширению ее состава и уменьшению ее полномочий, чтобы комиссия ограничивалась предоставлением «good offices» , не вмешиваясь в дела и не принимая обязывающих решений. Самое большее, в случае если соглашение не будет достигнуто, такая комиссия может вынести свои рекомендации на следующую Генассамблею. Реальные решения нам лучше оставить на переговорный процесс, если таковой будет, а в случае отсутствия переговоров делать ставку на свершившиеся факты. Вопрос об Иерусалиме с его запутанными проблемами опеки лучше обсуждать в комиссии, а не на Генассамблее.
11. Что касается переговоров, провозглашенная нами позиция заключается в том, что мы предпочитаем отдельное арабское государство, но наши территориальные захваты, которые, разумеется, еще не закончены, постоянно уменьшают его территорию и увеличивают население. Эти факторы, помимо прочих (политическая ничтожность оставшейся части, опасность со стороны муфтия), благоприятствуют аннексии оставшейся территории Трансиорданией. Поэтому возможно, что трансиорданская аннексия неизбежна, но мы не спешим именно сейчас проявить инициативу в переговорах, чтобы не потерять в торге с королем и исходя из необходимости считаться с позицией русских.
12. Другим кандидатом на переговоры является Египет. Эмиссар двора короля Египта связался с нами в Париже и вступил в неофициальные и ни к чему не обязывающие беседы. Главное для них — аннексия Газы и других территорий в Негеве. На вопрос, готовы ли мы на раздел с ними Негева, мы ответили, что для нас важно, если они заберут пустынную часть арабского Негева вдоль египетской границы, поскольку мы отказались от нее еще в Лейк-Саксессе. Но мы не согласны с аннексией Газы, поскольку это единственный выход арабской Палестины к морю. Непонятно, какой принцип в египетской политике возобладает, что для них хуже — мы или английская база в Негеве. От ответа на этот вопрос зависит, предпочтет ли Египет компромисс с нами или с англичанами и Трансиорданией. Пока все весьма туманно, и мы ограничиваемся прощупыванием позиций.
13. Складывается ясное впечатление, что Россия демонстрирует реалистический подход к проблемам. Их отношение к нам определяется нашей позицией, а не результатами, поскольку они прекрасно понимают, что результат не всегда зависит от нас. Соболев, который будучи работником ООН, может себе позволить большую свободу высказываний, чем представители СССР, сказал просто: судьба арабской части Палестины зависит от результатов столкновения двух сил — Египта и Трансиордании. Польский представитель сказал: но, в конце концов, Абдалла занимает самые умеренные позиции по отношению к вам. К Вашему сведению: все мои беседы с русскими проходят с участием Давида Лифшица, который придерживается линии МИД и полагает, что позиция русских во многом строится на базе мировоззрения Мапам в том, что касается готовности принять убедительные аргументы с нашей стороны, отсутствия какого бы то ни было интереса к проблеме арабских беженцев, растущего пренебрежения к «прогрессивным силам» в арабских странах и т. д.
14. Вопрос о нашем приеме в ООН мы хотим поставить отдельно и представить его в качестве условия любого продвижения к урегулированию и миру. Представителям Запада я говорю, что отказ принять нас на этой Генассамблее означает отсрочку решения вопроса на год, что не только отдалит установление мира в регионе, но и представляет собой вопиющую несправедливость, когда интервенты, восставшие против решения ООН, являются ее членами, а мы — порождение ООН и обороняющаяся сторона — остаемся вне организации. В этом случае вина ляжет на Запад, и позиции Запада в Израиле будут подорваны. При этом я добавляю, что не смогу во время избирательной кампании объяснить нашим гражданам ваш отказ принять Израиль в ООН, не смогу вас оправдать перед избирателями. Такая аргументация произвела впечатление на Шумана, Спаака и американцев. Они интересовались, готовы ли мы заявить, что наше принятие в ООН не должно быть истолковано как априорное определение границ и что мы не намереваемся устанавливать окончательные границы путем использования силы, если не подвергнемcя агрессии. Мы склонны согласиться на какую-либо подобную формулировку, которая удовлетворит их и не ущемит нас.
Конец.
Надеюсь, все понятно.
Получение подтвердите.
М.Шерток